Талисман любви - [108]

Медленно и осторожно она вытащила бумаги из этюдника. Первое, что она увидела, это имя и дату: «Тэмсен Фразьер Байан, 1895 год».

Джемма рухнула в кресло и начала читать.

«12 февраля 1895 года

Эта история началась, когда мои досточтимые тетушка и дядюшка, Кей и Алекс Макдауэлл, собрались провести лето 1834 года в Англии. Мой дядя, заядлый лошадник, собрался приобрести там несколько породистых лошадей. Они планировали арендовать дом, но моя мать написала Эвану, старшему брату моего отца, графу Риптону, и внезапно все двери открылись перед ними, их стали засыпать приглашениями. Мне хотелось бы сказать, что это было сделано из родственных чувств, но это не так. Жадная, с сомнительной родословной, но зато богатая, жена дяди Эвана ненавидела нас, американских родственников своего мужа, так сильно, что отказалась носить фамилию Фразьер. Но она знала, что дочь тети Кей недавно вышла замуж за Грейсона Армитейджа, наследника одного из самых больших состояний в Америке, и поэтому тетю Кей пригласили пожить у них.

Дома, в Эдилине, приглашение вызвало настоящий фурор. Поскольку дядя Алекс собирался объездить все Британские острова, выбирая лучших из столь любимых им лошадей, тете Кей предстояло большую часть времени проводить без него. По правде говоря, она ничего против этого не имела, поскольку любила свое искусство почти также горячо, как любила свою семью. Если при ней была ручка с бумагой и что-то, на что можно смотреть, она была счастлива.

Но я, двадцатичетырехлетняя жертва несчастной любви, думала, что несчастнее меня нет на земле человека, и потому приложила все силы к тому, чтобы убедить ее взять меня с собой. Я бесстыдно воспользовалась тем, что Эван был моим дядей. То, что он был графом и что его жена отказывалась принимать в своем доме его «безродных» американских родственников, не имело для меня значения. Все, чего мне хотелось, это доказать всему миру, то есть городу Эдилину в штате Виргиния, что я могу найти себе более полезное занятие, чем целыми днями тосковать по мужчине, который, как я была уверена, собирался на мне жениться, но в итоге нашел себе другую невесту.

Я не помню, как мне пришла мысль найти себе компаньонку для путешествия. Я думаю, что это сделала Кей. Возможно, ее пугала мысль о том, что ее спутницей окажется пребывающая в постоянной меланхолии девица, которую придется развлекать, и потому она внушила мне мысль, что я должна взять с собой подругу.

Весной 1834 года мы отправились в путешествие вчетвером. Кей и Алекс, давно жившие вместе, но по-прежнему влюбленные друг в друга — когда я видела, как они держатся за руки, у меня на глаза слезы наворачивались, — и мы с Уинни.

Луиза Уинифред Олдридж была моей кузиной, и мы росли вместе. Ее отец и брат были единственными в городе врачами, представителями третьего или четвертого поколения врачей Олдриджей в Эдилине, и Уинни неплохо разбиралась в медицине. Она ассистировала отцу, еще будучи ребенком. Не могу передать, как нам бывало противно, когда она являлась к нам на чай в платье с пятнами крови на подоле! Некоторые из нас, девочек, падали в обморок при ее живописаниях хирургических вмешательств, особенно ампутаций.

Что нам всем очень нравилось в Уинни, так это ее практичность и рассудительность. Когда бы мы, девочки, ни попадали в беду из-за того, что делали то, чего нам делать не следовало — обычно потому, что нас на это науськивала одна из этих хулиганок, девочек Уэлшей, — именно Уинни нас успокаивала и помогала найти выход из ситуации.

Я выбрала Уинни из многих своих подруг дня путешествия в Англию, потому что она не испытывала ко мне жалости из-за того, что меня бросил мужчина, которого я по-настоящему любила. Уинни относилась к тому унижению, которому я подверглась, со свойственной ей деловитой практичностью. Она сказала:

— Роберт Элландейл не лучше того, что выходит из задней части кобылы. — Она сказала это только один раз и больше никогда на эту тему не распространялась, но этого было достаточно. Я знала, что она думает по поводу того, что со мной произошло, и знала, что она мнения своего не изменит. Уинифред Олдридж была крепким орешком, настолько же основательной, насколько я в то время была взбалмошной.

К тому времени как пришла пора отправляться в плавание, я уже настолько оправилась от удара, что могла помахать на прощание подругам, что пришли нас проводить. Через несколько недель, когда мы добрались до Саутгемптона, я размышляла о том, что у моего дяди есть два сына как раз того возраста, когда пора задуматься о женитьбе. Старший, Джулиан, должен был унаследовать графский титул. Роберт Элландейл позеленел бы от зависти, если бы я вернулась домой под руку с Джулианом!

Я думаю, что должна признаться в том, что это я украла Харвисл — камень желаний. Несмотря на то, что мне было только восемь, когда дедушка Шеймас умер, я была тем ребенком, которому больше других было известно о Том времени, когда он жил в Шотландии. Холодными зимними вечерами я сидела у него на коленях, и он рассказывал мне свои истории о тех далеких днях. Моими любимыми всегда были истории о камне желаний. Он рассказывал мне, как колдунья сотворила его и дала в знак благодарности юному сильному Фразьеру, который спас жизнь многим людям. Дедушка Шеймас сказал, что камень может исполнить желание любого члена семьи, — главное, чтобы это желание шло из самой глубины сердца.