Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - [12]

– Так я провожу тебя к нему.

– Мне было бы очень приятно ехать с тобой по этой пустыне, но боюсь, что твое общество может подвергнуть опасности жизнь святого мужа. Руки твоего народа не раз обагрялись невинной кровью бескорыстных служителей церкви; мы и прибыли сюда из дальних стран, в латах и с мечами, чтобы освободить путь к Гробу Господню и защитить отшельников, поселившихся в пустыне.

– Ты жестоко клевещешь на нас, назареянин, – возразил сарацин, – мы не так кровожадны, как ты думаешь. Мы постоянно следуем повелениям Абубекра Альвакеля, преемника нашего великого пророка; он говорил известному у нас полководцу Иезеду бен-Cофиану: «Отправляйся в поход, чтобы отнять Сирию у нечестивых; будь храбр, как и подобает доблестному воину, щади жизнь старцев, больных, женщин и детей. Не опустошай земель, не истребляй ни посевов, ни фруктовых деревьев, так как все это даровано Аллахом для блага людей. Храни и соблюдай свято данное тобой слово, если это даже и принесет тебе вред. Если в пути ты встретишь благочестивого мужа, служащего Богу в пустыне, пройди с миром, не причиняя ему зла. Но если встреченный тобою пустынник окажется служителем сатаны из синагоги, то преследуй его до тех пор, пока он не примет мусульманства, или, по крайней мере, не станет нашим данником». Вот каковы изречения калифа, современника нашего пророка Мухаммеда, мы повинуемся его воле, и наш меч поражает только служителей сатаны. Святых мужей, которые не возмущают народного спокойствия, смиренно проводят дни в молитвах и постах, веруя и поклоняясь истинному Богу, мы защищаем от всех опасностей. Тот пустынник, к которому ты теперь направляешься, всегда найдет во мне уважение, любовь и покровительство.

– Я слышал, что Теодорик не священник, но если бы кто осмелился порицать его, – угрюмо сказал рыцарь, – то я сумел бы доказать своим мечом язычнику или мусульманину, что…

– Полно, друг, – миролюбиво произнес сарацин, прерывая страстный панегирик своего спутника, – еще много франков и мусульман осталось на свете, чтобы оттачивать друг о друга лезвия своих мечей. Этот Теодорик пользуется покровительством турок и арабов, и хотя у него бывает много странностей, большинство его поступков так благоразумно и прекрасно, что он несомненно заслуживает покровительства пророка.

– Клянусь именем Матери Божией, сарацин, что если ты еще раз осмелишься так неуважительно отозваться о пустыннике, а также постоянно ставить рядом имя погонщика верблюдов из Мекки с именем…

Эмир встрепенулся, и гнев исказил его лицо, но это продолжалось лишь одно мгновение, он скоро овладел собой и, перебив рыцаря, совершенно спокойно, но с достоинством, проговорил:

– Не отзывайся так пренебрежительно о пророке, с учением которого ты незнаком. Мы ведь уважаем основателя твоей веры, хотя иной раз приходится невольно смеяться над толкованиями ваших священников. Я провожу тебя до самой пещеры пустынника, потому что без моей помощи ты не скоро отыщешь ее. И прекратим бесконечные споры о вере и будем лучше беседовать на темы, более подходящие для молодых воинов, потолкуем о битвах, прекрасных женщинах, острых мечах, блестящих латах и рыцарских турнирах.

Глава III

Отдохнув как следует, оба путника неторопливо поднялись с зеленой травы и направились к коням. Они старались оказать друг другу услуги, помогая седлать лошадей. Рыцарь и эмир прекрасно справлялись с этой работой, что, впрочем, было обычным для того далекого времени, о котором идет речь. Кони были горячо преданы своим хозяевам, которые, в свою очередь, тоже проявляли неустанную заботу о них. Что касается сарацина, то его привязанность к коню была привычной: воины восточных народов постоянно занимаются с лошадьми и относятся к ним почти так же, как к жене и детям. Невозможность обойтись без коня заставляет рыцарей относиться к нему как к другу, разделяющему все трудности его походов.

Лошади перестали щипать траву и тихо ржали, ласкаясь к своим хозяевам. Каждый из воинов, взнуздывая коня, внимательно присматривался к снаряжению своего попутчика, обращая основное внимание на те вещи, употребление которых ему были неизвестно.

Прежде чем уехать, рыцарь напился и вымыл лицо и руки свежей ключевой водой.

– Я бы хотел знать название этого источника, – обратился он к сарацину, – чтобы всегда с благодарностью вспоминать о нем; никогда в жизни я не чувствовал такого удовольствия, утоляя жажду, как в этот раз.

– Его название, переведенное с арабского языка, означает «сокровище дикой степи» или «алмаз пустыни».

– Да, этот источник вполне заслуживает такое название. Я видел массу источников на моей родине, но ни один из них я не буду вспоминать с такой благодарностью, как этот небольшой ручей, возродивший мои силы.

– Да, ты прав, это единственный источник в такой обширной пустыне. Проклятая вода Мертвого моря не годится для питья, даже воды Иoрдана становятся пригодными и приятными для людей только за пределами этой негостеприимной степи.

Наконец наши путники, оседлав коней, отправились в путь. Жара стала понемногу спадать, и легкий ветерок, поднявшийся с запада, приятно освежал воздух, правда, поднимая тучи пыли, на которую привычный к ней сарацин не обращал ни малейшего внимания. Для тяжеловооруженного рыцаря постоянная борьба со столбами пыли была утомительна, и он снял с головы шлем, заменив его круглой шапочкой из черного бархата.