Талисман - [17]

Генри схватил индейца за широкое запястье.

— Пожалуйста, у меня жена и ребенок. — Глянув вниз, он закричал: — Сделай что-нибудь, ты, проклятая глупая девка! Он наверняка убьет меня. Сделай что-нибудь. Вилы — возьми вилы!

Лоретта медленно, с трудом встала на колени и оглянулась вокруг. Вилы? О Боже, где же они? Генри, все отступая, сделал лишний шаг и упал с телеги. Размахивая руками, он издал крик и полетел головой вниз. Охотник приставил кончик своего ножа таким образом, что лезвие прошло вдоль изгиба подбородка Генри, когда он падал, и рассекло его. Генри упал в грязь, затем поднялся на ноги. Прижимая руку к кровоточащему подбородку и визжа, как поросенок, он побежал к дому, ни разу не оглянувшись.

Лоретта стояла на коленях с раскрытым ртом, держась за живот. Охотник медленно повернулся. На нем были штаны, мокасины до колен и синий шерстяной пояс, так что у нее была возможность довольно подробно рассмотреть его, прежде чем он повернулся к ней лицом. Она никогда раньше не видела обнаженного мужчину, а этот был почти обнажен. В тех местах, где она и тётя Рейчел были круглыми и мягкими, он был плоским и твердым, а там, где они были худыми, у него вздувались мускулы. Ноги его были твердыми и коричневыми, как стволы деревьев.

Его темные глаза блестели, как полированный обсидиан, пытаясь отыскать ее в сумерках. Его взгляд заставил ее вздрогнуть. Никогда она не видела такого разгневанного лица. Когда он начал приближаться к ней, она отпрянула. Ее внимание было приковано к окровавленному ножу в его руке.

Закинув руку за спину, она пыталась нащупать борт телеги. Если бы ей удалось перепрыгнуть через него и убежать, у нее был бы шанс. Ее рука повисла в воздухе. Она смотрела на нож и думала, что ощущает человек, когда нож вонзается в его тело. Команч вложил нож в ножны и опустил руки. В значении этого жеста нельзя было ошибиться, но это не успокоило ее.

Он сделал еще один шаг, и она отпрянула, упершись спиной о борт телеги. Он подошел слишком близко, исключив для нее возможность бегства, и продолжал приближаться. Его ноги, обутые в мокасины, неслышно ступали по дну телеги. Когда он опустился на одно колено на разбросанном сене перед нею, Лоретта прижалась к деревянной опоре позади себя. Когда он протянул к ней руку, она забилась в угол. Она услышала звук прерывистого учащенного дыхания и смутно поняла, что это было ее дыхание. Он сунул руку под ее расстегнутый лиф и прижал ладонь к ребрам. Тепло его прикосновения через тонкую ткань сорочки подействовало на нее так же, как бегство Генри. Она рывком отодвинулась в сторону, обхватила себя руками и ссутулилась. Он прошептал что-то на языке команчей и посмотрел ей прямо в глаза. Находясь там, где он был, он отрезал все пути к бегству. Лоретту охватила дрожь.

— Toquet, — прошептал он снова.

Она не имела ни малейшего понятия о том, что это слово могло значить. Только звучало оно необъяснимо мягко, что совершенно не соответствовало суровости выражения его лица. Его темные волосы свободно ниспадали, колеблясь, подобно занавеске, над могучими мускулистыми плечами. Единственным их украшением была длинная, тонкая тесьма на левой стороне. Одни только длинные волосы придавали ему устрашающий и чужеземный вид. Шрам, рассекающий щеку, оставленный, без сомнения, ударом ножа, усиливал дикое выражение лица.

Он вцепился в ее запястья и с силой рванул. Затем, так быстро, что она не успела отреагировать, он схватил сильной рукой ее за плечо так, что она не могла пошевелиться, и просунул другую руку внутрь лифа. Когда она начала сопротивляться, он проворчал что-то на языке команчей, что она поняла как приказание перестать сопротивляться.

Страх оказался убедительным успокоителем. Она старалась не отшатываться, когда его пальцы двигались вдоль каждого ее ребра в направлении от позвоночника. К тому времени, когда до нее дошло, что он хочет всего-навсего убедиться в том, что у нее нет никаких повреждений, он уже отпустил ее.

Он сел на корточки, обхватил колени руками и наклонился вперед. Даже в таком положении энергия исходила от его тела, электризуя все вокруг, как перед появлением молнии во время грозы. Запах дерева, дыма, мускуса и кожи, исходящий от него, смешивался с запахом сена.

Он пристально смотрел на нее…

У Лоретты во рту пересохло, но она не отвела взгляд. Он устремил взор на ее волосы. По презрению, которое отразилось на его лице, она поняла, что он находит ее внешность такой же отталкивающей, как она его. Затем он стал изучать ее лицо. Гордость заставила ее повыше поднять подбородок. Она не блистала красотой, но и он оставлял желать лучшего. Она ответила взглядом на его взгляд и стала искать недостатки в чертах его лица. С удивлением она обнаружила, что не может найти таковых. Если бы не шрам, его лицо могло быть даже красивым, принадлежи оно белому человеку.

После времени, показавшегося бесконечно долгим, он достал из ножен, которые висели на поясе сзади, небольшой нож. Она забыла всю свою гордость и отпрянула от него. Он задрал ей юбку и схватил за правую лодыжку. Сначала ей показалось, что он хочет украсть единственную оставшуюся у нее пару штанишек — на этот раз, сняв их с нее. Вместо этого он просунул нож внутрь ее ботинка. В местах, к которым прикасались его пальцы, у нее пощипывало кожу. Она смотрела не отрываясь на резную рукоятку оружия, выделявшегося на фоне ее белой ноги. Какого черта он его туда сунул?