Талиесин - [73]

Бык развернулся и остановился. Он смотрел на нее с противоположной стороны арены, расставив ноги, низко опустив голову, которую мощная шея уже не могла удержать прямо. Он смотрел на нее замутившимися красными глазами, кровавая пена клочьями висела на боках.

Харита стояла, вскинув голову. Сейчас зверь ринется на нее, и произойдет неизбежное.

«Нет, ты меня не возьмешь! Я сама отдам тебе свою жизнь!».

Медленно, с таким достоинством, с каким только позволяла двигаться изувеченная спина, она опустилась на колени, сложила руки на груди и склонила голову.

Угрожающе взревев, белый бык начал набирать разбег.

Чайки смотрели, онемев от ужаса.

— Нет! — Выкрик Белиссы разорвал тишину.

Харита подняла голову и открыла глаза.

— Не-е-ет! — эхом раскатился по арене голос Белиссы.

Харита повернулась к танцорам, улыбнулась и подняла лицо к солнцу.

Бык мчался на нее, рога и копыта сверкали.

— Проклятье тебе, Бел! — вскричала она и вскинула руки в последнем дерзком приветствии.

Их разделяло чуть больше длины тела, когда бык вроде бы споткнулся. Его передние ноги подогнулись, но задние еще продолжали бежать. Чудовищная голова грохнулась на песок и проехала, золотой рог прочертил на арене глубокую борозду. Потом он зарылся в песок, стопоря движение, и огромная шея согнулась пополам. С испуганным мычанием бык завалился набок.

Харита, не веря своим глазам, смотрела, как изо рта и ноздрей у него хлынула кровь. Ноги судорожно вздрагивали, по телу волна за волной прокатывалась дрожь. Потом бык в последний раз дернулся и затих.

В первый миг раздался один-единственный ликующий голос, заполнивший всю арену. Харита подняла глаза и увидела, что к ней бежит Жоет. В следующее мгновение все зрители были на ногах, они неистовствовали, это был оглушительный океан криков. Золото блеснуло на солнце, сперва отдельные монетки, потом все больше и больше, пока блеск не наполнил собой весь воздух. Золотой дождь, река, наводнение захлестывали арену.

— Полегче! Полегче! Я повредила спину, — услышала Харита свой голос, когда Жоет и Перонн поднимали ее на плечи, чтобы с триумфом пронести вдоль рядов. Белисса, Галая, Калили и Юноя приплясывали вокруг, смеясь и обнимаясь, а по их лицам текли слезы. Марофон, забыв про свой позор, бегал взад-вперед, хватал золотые вещицы и подбрасывал их в воздух, словно полоумный.

Рев рвался в небеса, раскатывался в безоблачной выси, грохотал в опустевших улицах царского города.

— Харита! Харита! Харита! — кричали люди. Они сыпались на арену, спрыгивали с ограждений на песок, бежали к ней, их становилось все больше, они тянули руки, чтобы ее коснуться, окружали ее волной неистового восхищения.

— Харита! Харита!

Харита ничего не сознавала от боли. Она видела тянущиеся к ней руки, видела восторженные лица, слышала свое имя. Чайки сбились в кружок, чтобы толпа не раздавила ее. Они стояли в центре арены, а их обступали вопящие люди.

За криками никто не услышал слабого рокота. Первое колебание земли прошло незамеченным. Однако рокот нарастал, дрожание усиливалось. Сидя на плечах танцоров высоко над толпой, Харита подняла глаза и увидела странное зрелище: храм Солнца трепетал в воздухе, его верхние ярусы колыхались, словно сделанные из жидкого студенистого материала. Громадный топазовый обелиск на вершине храма раскачивался туда-сюда и наконец рухнул с высоты.

Крики толпы перекрыл низкий рокот. Он шел из-под ног, и, казалось, каменные кости выворачиваются из суставов, исполинские жернова трутся один о другой, скрипят великаньи зубы, древние корни трещат и с хрустом выворачиваются из земли.

Харита видела, как с лиц вокруг нее сходит ликование и сменяется диким ужасом. Белый песок арены ходил волнами, как море. Жоет и Перонн крепко держали свою предводительницу, хотя земля под ними дрожала и колыхалась.

В следующий миг наступила зловещая тишина, в которую ворвался отчаянный вой собак — странный, потусторонний. Чудилось, что завывают все псы в городе.

Белая пыль кружилась в воздухе, застилая солнце. Люди переглядывались в блеклом, призрачном свете, не понимая, что происходит.

Однако землетрясение кончилось, как не бывало, только тихо оседала белая пыль да выли испуганные собаки.

Глава четвертая

Увечье Хариты помогло Чайкам смириться с ее решением. Когда она объявила, что больше не выйдет на арену и они свободны, никто не посмел перечить. Все собрались в ее комнате, чтобы выслушать приговор, а выслушав, восприняли его с мрачной покорностью, без укоров и возражений. Ясно было, что о новом предводителе не может быть и речи.

— Если ты уйдешь, мы уйдем с тобой, — сказал Жоет.

— У нас есть золото, — добавила Белисса. — Можно купить дом в городе и поселиться всем вместе.

— И что потом? Что мы будем делать? — спросила Харита. — Нет, дорогие Жоет, Белисса, пора подумать о новой жизни. Разойдемся каждый в свою сторону. Мы были Чайками, это время навсегда останется с нами, но теперь оно закончилось.

— Просто мы не хотим с тобой расставаться, — всхлипнула Галая.

На лицах танцоров было написано такое уныние, что Хариту даже передернуло. Нашли из-за чего нюни распускать!

— Жизнь, Галая, — резко произнесла она. — Неужели ты так долго была мертва, что забыла значение этого слова? Когда танцор входит в храм, он приносит себя в жертву. Он мертв. Он живет только в танце. Если он танцует хорошо, бог милостиво дозволяет ему продолжать. Но однажды… однажды Бел заявляет свои права, и танцор покорно склоняется перед ним. Со мной это случилось. И я не хочу пережить такое вторично.