Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - [81]
На первом этапе своей программы Иран предложил обмен среднеазиатской сырой нефти на иранскую. С 1998 года сырая нефть из Казахстана и Туркменистана перевозилась Каспийским морем в иранский порт Нека, где ее перерабатывали для внутреннего потребления. В обмен на это нефтяные компании могли забирать нефть в иранских портах Персидского залива. Поскольку строительство новых трубопроводов откладывалось в долгий ящик, это показалось привлекательным для нефтяных компаний. Несмотря на американское давление, они стали договариваться с Ираном о продолжении обмена. Две американские компании, Chevron и Mobil, располагавшие концессиями в Казахстане и Туркменистане, обратились в мае 1998 года к администрации Клинтона с просьбой разрешить им обмен нефтью с Ираном, что создало большие политические проблемы для Вашингтона и поставило под сомнение продолжение санкций против Ирана.[215]
В конечном счете, строительство трубопровода из Средней Азии в Южную станет безопасным только после окончания гражданской войны в Афганистане. «Для республик Средней Азии Афганистан — источник страха, но в то же время и источник новых возможностей, — сказал мне Лахдар Брахими, спецпредставитель ООН по Афганистану. — Страх происходит из понимания этими молодыми государствами того, что афганский конфликт не может бесконечно оставаться внутри афганских границ. Либо он будет разрешен, либо он распространится на их территорию. Они хотят избежать любых авантюр, исходящих из Кабула, будь то исламский фундаментализм, терроризм или наркотики. Новые возможности обусловлены тем, что странам, не имеющим выхода к морю, хочется не зависеть больше от России, им нужны дороги, нефте- и газопроводы, ведущие на юг. Им нужно ответственное правительство в Кабуле, которое было бы их добрым соседом. Они хотят открыть свои границы, а не закрывать их».[216]
Несмотря на снижение цен на нефть и отчаянное экономическое положение России, борьба между США и Россией будет определять будущую конкуренцию трубопроводов. Россия остается непреклонной в своем нежелании допустить американцев на свой среднеазиатский задний двор. «Мы не можем не замечать шумихи, поднятой в некоторых странах Запада по поводу энергетических ресурсов Каспия. Некоторые хотели бы исключить Россию из игры и нанести удар по ее интересам. Так называемая война трубопроводов в регионе часть этой игры», — сказал президент Борис Ельцин в 1998 году.[217] Добавляя дров в огонь афганского конфликта, Россия поддерживала нестабильность в регионе и находила оправдание своему военному присутствию там.
Теперь[218] США желают стабильности, поскольку беспокоятся о последствиях непрекращающейся афганской войны для их собственной политики в Средней Азии. «Из-за нестабильности в Афганистане и Таджикистане лидеры всех среднеазиатских государств ходят по острию ножа. Их страшит распространение иранского влияния и рост экстремизма и насилия в их странах», — сказал в марте 1999 года Стивен Сестанович, специальный советник госдепартамента США по делам бывшего Советского Союза.[219] Только после прекращения гражданской войны в Афганистане республики Средней Азии и нефтяные компании обретут уверенность, чтобы продвигать вперед проект трубопровода в Южную Азию, — и едва ли это произойдет в ближайшем будущем.
Глава 12. Роман с Талибаном — 1
Битва за трубу, 1994–1996
Карлос Бульгерони был первым, кто вывел талибов в большой мир — мир международных финансов, нефтяной политики и новой Большой игры. Этот аргентинец, президент компании Bridas, замыслил провести газопровод от своих туркменских месторождений в Пакистан и Индию. Инфраструктура должна была сыграть роль бинта, стягивая раны войны и создавая возможности для мира не только в Афганистане, но и между Индией и Пакистаном.
Подобно американским и английским нефтяным магнатам в начале XX века, которые видели в нефтяном бизнесе продолжение геополитики и требовали права влиять на международные дела, Бульгерони был человеком одержимым. В конце 1995 — начале 1996 года он оставил свой бизнес в Южной Америке и провел девять месяцев в своем личном самолете, посещая разных полевых командиров, Исламабад, Ашхабад, Москву и Вашингтон, пытаясь убедить их лидеров в реальности идеи газопровода.
Все, кто окружал его, тоже были воодушевлены — если не его мечтой, то самим трудоголиком Бульгерони.
Бульгерони — выходец из дружной семьи итальянских эмигрантов из Аргентины. Обаятельный, эрудированный, этот философ, ставший промышленником, мог часами говорить о распаде России, о будущем нефтяной промышленности или об исламском фундаментализме. Его отец, Алехандро Анхель, основал фирму в 1948 году. В то время Bridas была небольшой сервисной компанией, обслуживавшей молодую аргентинскую нефтепромышленность. Карлос и его брат Алехандро Бульгерони, бывший тогда вице-президентом Bridas, вывели компанию на международный уровень в 1978 году, и
