Талантливый мистер Рипли - [33]

— Будешь купаться? — спросил Том, храбро расстегивая рубашку, хотя вода вдруг показалась ему ледяной.

— Не думаю, — сказал Дикки. — Ты оставайся, смотри на акробатов. А я пойду в гостиницу.

Он повернулся и пошел, не дождавшись ответа.

Том стал торопливо застегиваться, не спуская глаз с Дикки, который уходил прочь, пересекая пляж по диагонали, чтобы не приближаться к акробатам, хотя следующая лесенка на набережную была вдвое дальше, чем та, возле которой те строили свою пирамиду. Ну и черт с ним, подумал Том. Что он корчит из себя, какого дьявола задирает нос? Как будто в первый раз в жизни увидел педика. А ведь ясно, что представляет собой сам Дикки, тут ошибки быть не может. Почему бы ему хоть раз, в виде исключения, не расслабиться? Какое сокровище он потеряет? Том бежал вслед за Дикки, и полдюжины колких замечаний вертелось у него в мозгу. Потом Дикки оглянулся на него — холодно, брезгливо, — и первая же колкость застряла у Тома в горле.

В тот же день они уехали в Сан-Ремо, не дожидаясь трех часов, чтобы не платить в гостинице за вторые сутки. Это была идея Дикки, хотя не он, а Том заплатил по счету за одну ночь три тысячи четыреста тридцать франков, а на американские деньги десять долларов и восемь центов. Том же купил билеты на поезд до Сан-Ремо, хотя у Дикки были полные карманы франков. Дикки привез с собой из Италии свой чек на ежемесячный перевод и получил по нему деньги в франках; он вычислил, что будет выгоднее потом поменять франки на лиры, ибо в самое последнее время курс франка резко повысился.

В поезде Дикки все время молчал. Притворившись, что его клонит в сон, сидел, скрестив руки и закрыв глаза. Сидя напротив, Том не сводил глаз с Дикки, с его костистого надменного красивого лица, с его рук, украшенных двумя кольцами: одно с зеленым камнем, другое — золотой перстень, печатка. В голове у Тома мелькнула мысль украсть кольцо с зеленым камнем, когда он будет уезжать. Сделать это не составит труда: Дикки снимает кольцо, когда идет купаться в море. Иногда снимает его даже дома, собираясь под душ. Том украдет кольцо в самый последний день. Он уставился на опущенные веки Дикки. Его с такой силой охватило безумное чувство, смесь ненависти и любви, раздражения и разочарования, что у него перехватило дыхание. Захотелось убить Дикки. Мысль об этом приходила в голову и раньше. Прежде, одни, или два, или три раза, словно внезапный порыв под влиянием гнева или разочарования. Порыв длился лишь миг, и после него Тому становилось стыдно. Сегодня он думал об этом целую минуту, потом вторую, потому что все равно расставался с Дикки и теперь уже вроде бы не было никаких причин стыдиться. Он потерпел неудачу во всех отношениях. Он ненавидел Дикки, потому что, с какой стороны ни посмотреть на все случившееся, в этой неудаче не был виноват сам Том. Дело было не в каком-то его неверном шаге, а только в ослином упрямстве Дикки. И его вопиющей грубости! Он, Том, предлагал Дикки дружбу, товарищество, уважение — все, что только мог предложить. Но Дикки ответил черной неблагодарностью, а теперь вот и прямой враждебностью. Дикки просто-напросто вышвырнул его, как ненужную вещь. Если он убьет Дикки во время этой поездки, можно будет свалить все на несчастный случай. Он просто скажет… И вдруг ему в голову пришла блестящая мысль: он сам станет Дикки Гринлифом. Все, что умеет Дикки, умеет и он. Сначала поедет в Монджибелло и соберет вещи Дикки, наплетет Мардж каких-нибудь небылиц, поселится в Риме или Париже, будет ежемесячно получать чек, адресованный Дикки, и подделает его подпись. Он одним махом влезет в шкуру Дикки. Сможет полностью подчинить себе мистера Гринлифа-старшего. Связанная с этим планом опасность и неизбежная кратковременность его успеха, что он смутно осознавал, только подхлестывали. Он стал размышлять над тем, как это осуществить.

На море? Но Дикки так хорошо плавает! В скалах? Столкнуть Дикки со скалы во время прогулки не составит труда. Но Тому представилось, как Дикки ухватится за него, Тома, и утащит вместе с собой. Воображая эту картину, он так напрягся на своем сиденье, что закололо в икрах, а под ногтями рук выступила кровавая кайма. Надо будет снять с него и второй перстень. Надо будет покрасить свои волосы в более светлый топ. Разумеется, он все равно не сможет жить в таком месте, где обитает хоть один человек, лично знавший Дикки. Ему надо быть похожим на Дикки лишь до такой степени, чтобы пользоваться его паспортом. Он и так похож на Дикки. А если он…

Дикки открыл глаза, посмотрел на него в упор, и мгновенно Том расслабился, тяжело завалился в самый угол, откинув назад голову и закрыв глаза, как если бы был мертвецки пьян.

Дикки потряс его за колено и спросил:

— Том, что с тобой?

— Ничего, я в порядке, — ответил Том, выдавив легкую улыбку.

Дикки снова отвалился на спинку. Он, казалось, сердится, и Том знал почему: ему было неприятно выказать Тому даже столь малый знак внимания. Том улыбнулся про себя: здорово он разыграл расслабленность и реакция у него оказалась отличная, а ведь если бы Дикки увидел выражение его лица… То-то бы удивился!