Талантливый господин Варг - [13]

– Доказательства?

– Да, – она обратила на него умоляющий взгляд. – Я надеюсь, ты не будешь спрашивать, какие именно.

– Не буду, – быстро ответил он. – Если ты сама этого не захочешь.

– Не захочу, но… Ох, это смешно, просто смешно.

Ульф ждал.

– Я разбирала белье, – начала она.

Он отвел взгляд. Ему совсем не хотелось об этом слушать. Ну почему неверные мужья так глупо себя ведут? Потому что, как правило, они не женаты на детективах, вот почему.

Она понизила голос:

– Я разбирала белье и нашла у него трусах – он носит семейные – сережку.

Этого Ульф проигнорировать уже не мог. Он чуть не подавился кофе.

– Что? В чем?

Анна продолжала с бесконечно несчастным видом:

– Сережку. У него в трусах. И сережка была не моя. Совершенно не в моем вкусе. Она там застряла – застежка запуталась в шве. Поэтому и не выпала, – она подняла на него глаза, как бы призывая его посмеяться. – Представляешь, что я тогда почувствовала?

– Да уж, представляю, – ответил Ульф. – Но, может, существует вполне невинное объяснение. В конце концов, в семейных трусах такое найти весьма странно, – он немного помолчал. – Может, сережка лежала на стуле, а он туда сел. Кто знает.

Она только покачала головой.

– Нет, мне так не кажется. И, кроме того, это еще не все.

Ульф поднял бровь.

– Правда?

– В отделе ограблений работает такой худой парень – знаешь его? Я с ним знакома по комитету по связям с общественностью. Он еще носит очки с синими стеклами. Живет в одном квартале от нас – так уж совпало.

Ульф помнил, но очень смутно. Ему всегда казалось, что аскетичного вида полицейский в синих очках – фигура не слишком характерная для отдела ограблений, где работали в основном крупногабаритные и жизнерадостные офицеры.

– Ну вот, и как-то он обронил, – продолжала Анна, – что просматривал записи с камеры наблюдения, установленной на банкомате. Какие-то мошенники установили на банкомат свое устройство, и им нужно было узнать, кто успел им воспользоваться. Ну, и он мне говорит: «Увидел на экране Джо, пару часов назад. Или, может, его двойника». Вид у него был смущенный: ему явно что-то не давало покоя. Меня это, конечно, заинтриговало, и, поскольку собрание комитета откладывалось, я пошла к нему в офис, и он отмотал запись. Там были мужчина и женщина. Когда они подходили к банкомату, он держал ее за талию.

Она замолчала. К концу рассказа голос у нее дрожал. Он не хотел, чтобы она страдала. Поэтому-то он сдерживался так долго; поэтому отказывался даже думать о том, чтобы хотя бы намекнуть ей на свои чувства; и все это время Джо, подумать только, анестезиолог – мягкий, нагоняющий скуку Джо – ходил по банкоматам с другой женщиной.

К нему вернулся голос.

– Мне ужасно жаль это слышать, Анна. Правда, ужасно жаль.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Вот только я вовсе не уверена, что это он. Изображение было размытое, как это часто бывает. Очень низкое разрешение.

– Так это, может, был вовсе не он?

– Да, может, и не он.

Ульф спросил насчет сережки. Может, она принадлежала кому-то еще и в корзину с бельем упала случайно?

Анна задумалась.

– У нас есть – точнее, была – одна дама, которая помогала нам по хозяйству. Она еще носила довольно яркие украшения. Это она обычно складывала вещи в корзину. Ну, и я тоже.

Ульф улыбнулся.

– Ну, вот тебе и объяснение. Это, должно быть, ее сережка. Спроси ее.

– Она как раз недавно уехала обратно в Манилу, – ответила Анна. – У нее там мать и целый выводок детишек, как мне кажется. Не представляю, как с ней связаться.

Ульф не знал, что на это сказать. Но говорить, как оказалась, ничего и не было нужно, потому что у Анны уже имелся план.

– Те мужчина и женщина, которых сняла камера наблюдения, приехали к банкомату на машине, – продолжила она. – Номер машины в кадр не попал; мы его не знаем. Так что в сухом остатке – только сережка и сомнительное изображение с камеры наблюдения. Не слишком-то много, но достаточно, чтобы у меня появились серьезные сомнения, – она замялась. – Я просто не могу заставить себя это сделать, я… – тут у нее перехватило дыхание, – не могу заставить себя не доверять Джо.

Ульф подумал, что за всем этим стоит именно недоверие. Или Анна хотела, чтобы он доказывал невиновность Джо? «Скажи мне то, что мне хочется услышать» – должно быть, в этом состояла ее невысказанная просьба, решил он.

Она бросила на него умоляющий взгляд, и в первый раз Ульф заметил, что глаза у нее были в зеленую крапинку: светлые крапинки на карем фоне. И свет; в глазах у нее был свет, какого он никогда не видел ни у кого другого. А ее кожа – живое сплетение клеток – была ровной и чистой, без малейшего изъяна – может, кроме легкой тени под подбородком, которая, кажется, и вправду была тенью, а не пятном меланина. Ведь мы, подумал Ульф, состоим из химических соединений, из воды, из меланина – химическую формулу которого он, к своему удивлению, помнил наизусть: С₁₈Н₁₀N₂O₄ – и многочисленного микробиома: настоящего города, живущего внутри нас, думать о котором вообще-то не слишком хотелось. Можно влюбиться в глаза, например, но вот насчет микробиома… И сколько существует песен о сердце – но разве есть хоть одна о микрофлоре толстой кишки?