Тактические маневры - [2]

– Не спеши, милок. Успеешь. Никто ведь не отбирает.

– Обычно после таких слов сразу и начинают отбирать, – засмеялся Михаил Игнатьевич. – Ты жуй, жуй, не смотри ни на кого. – Он повернулся к супруге. – Однако и запить чем-нибудь неплохо бы. Молочка бы хоть принесла или чайку.

– Сейчас, сейчас. Все принесу.

Бабушка каким-то невероятным способом исчезла и тут же вновь появилась уже с кувшином молока и солидной кружкой чая.

– Ты будешь чай или молоко? – серьезно спросил дедушка Митю.

– Да я…

По привычке на языке вертелась фраза «не хочу, не буду», но где-то совсем близко мелькала совершенно новая малоизученная мысль: «Буду, все буду!» К несчастью, додумать ее не получилось, и противная привычка взяла верх. Тогда Митя сказал:

– Я ничего не хочу.

– Правильно, – согласился дедушка.

Митя удивился и даже испугался неожиданного поворота событий, так как пить все-таки хотелось. К величайшей его радости, спасение не замедлило прибыть через того же дедушку.

– Но запить-то лучше, конечно, молоком. А уж потом сверху чаю погорячее. Это чтоб жажду утолить.

Митя с этим железным доводом, естественно, согласился. Отхлебывал он прямо из кувшина, правда, основательно облился, но по совместному рассуждению Екатерины Ивановны и Михаила Игнатьевича это была ерунда. Потом бабушка отправилась домой по делам, и кружку чая Митя с дедом уже допивали по очереди.

Во время перемещений Екатерины Ивановны между кухней и сараем Митины родители заметили, что лицо ее принимало то серьезное, то умильное выражение. На все вопросы она отвечала скупо: «Потом, потом», – что сгущало загадочность в атмосфере дома.

В конце концов обеспокоенные родители не выдержали и решили сыграть в Митину любимую игру в шпионов. Они последовали за бабушкой, чтобы посмотреть, что же там творится – в этом заповедном сарае, куда друг за другом исчезают съестные припасы со стола и из печки. Когда же сквозь щель в стене они увидели, как их ребенок обливался молоком и с аппетитом запихивал за щеку пирог, их словно приклеило к старым растрескавшимся доскам, ибо такой сцены они не наблюдали с самого Митиного рождения. На утро счастливые родители со спокойной душой уехали в город.

***

Через несколько дней из деревни пришла телеграмма. Михаил Игнатьевич сообщал: «Дорогие Маша и Сережа, баян сломан. Ремонт нет. Высылайте новый ближайшее время». Странная телеграмма более всего походила на розыгрыш, но Митины родители насторожились. Они хорошо знали, что ни Михаил Игнатьевич, ни Екатерина Ивановна не стали бы шутить подобным образом. Позвонить по телефону и все узнать не было возможности, так как в некоторых даже не очень затерянных деревнях связь на расстоянии не осуществляется привычным техническим способом. Сереже и Маше пришлось срочно купить баян и самим везти его в деревню, так как и без того туманные сроки почтовой доставки могли и вовсе рассеяться в дремучих лесах родины.

Приехали они уже к ночи. В окнах горел свет. Несмотря на задернутые занавески, внутри дома чувствовалось какое-то оживление. Родители вошли в комнату и увидели, что бабушка пыталась скормить Мите ложку супа. Это было непросто и требовало большой ловкости. Кроме того, каждый раз, когда ложка уже была невероятно близка к цели, голова Мити поворачивалась на 180 градусов вместе с туловищем и табуретом. Это было невероятно смешно, и Митя заливался веселым смехом. Екатерина Ивановна присела и вздохнула. Ей и самой было смешно, но, судя по ее усталому виду, держалась она уже из последних сил.

Заметив Сережу и Машу, она чуть не подпрыгнула.

– Здравствуйте, Екатерина Ивановна!

– Мама, мы старались приехать как можно скорее. Что случилось?

Не слушая приветствий и вопросов, бабушка сразу же потребовала:

– Баян привезли?

– Вот, пожалуйста. – Сережа поставил на пол большую коробку.

Как перышко легко порхает от малейшего прикосновения ветра, так и бабушку сдуло с табурета и перенесло к коробке. Она открыла крышку, убедилась, что баян действительно на месте, произнесла что-то вроде «ага» и тут же вышла из дома. Мама подошла к Мите и спросила, все ли у них в порядке, хорошо ли ему без городских друзей и слушался ли он бабушку с дедушкой. Папа в это время выглянул за дверь и услышал отдаленное «Михаи-ил!»

Не успели они расспросить Митю, что тут происходит, как на пороге вновь появилась Екатерина Ивановна, чрезвычайно довольная и улыбающаяся. Усталости на ее веселом лице как не бывало. Через минуту вошел и Михаил Игнатьевич. Он что-то бормотал про незаконченную работу, про то, что его отвлекают от важных дел, и что кому-то не мешало бы постоять в углу. В одной руке он до сих пор держал корявую ржавую железку, а изо рта у него торчала незажженная сигарета. Весь его вид говорил о том, что его прервали в самый ответственный момент. Однако строгий взгляд бабушки вернул его в мир людей, и он увидел, что приехали Митины родители.

В это время Сережа распаковывал баян и говорил, что его должны были настроить в магазине, но он не проверял, так как все равно играть не умеет.

– А зря, – серьезно сказал Михаил Игнатьевич. – Пора бы поучиться. Совсем скоро это тебе ой-ой как пригодится! А баян настраивать не надо. Это тебе не пианино, а серьезный инструмент. На-ко вот, поди пока положи на крылечко, – дедушка подал папе свою железку, а сам взялся за баян и стал пробовать клавиши.