Такой я видел Индию - [12]

Так или иначе, неподалеку от Индрапрастхи, на границе нынешнего старого города, он соорудил крепость Фируз-шах-Котла — небольшую и строго-экономную. Она довольно хорошо сохранилась — стены, дворец, женская половина (зенана), мрачная тюрьма, крытые галереи для переброски войск. Сложено все это из неотесанных глыб, скрепленных как бы навечно толстыми слоями раствора. На крыше дворца, на покатой площадке, залитой тем же раствором, Фируз-шах приказал поставить колонну Самудрагупты (V в. н. э.) из розовато-серого гранита. Надписи на колонне, повествующие о походах знаменитого в свое время завоевателя, не были понятны в XIV в., но делийские султаны отличались тягой ко всему величественному, и эта серая блестящая колонна с таинственными знаками на ней воспринималась ими как символ власти.

Еще раньше мусульмане случайно обнаружили в земле железную колонну, изготовленную, как выяснилось позже, в III в. до н. э. методом порошковой металлургии, и поместили ее в центре двора мечети около Кутб-минара. Она стоит там и сейчас, все такая же матово-черная, нержавеющая, как и две тысячи лет назад, лишь чуть отполированная на уровне человеческого роста: неизвестно, с чего это повелось, но считается, что тот, кто, прижавшись к колонне спиной, сможет сцепить руки с другой ее стороны, будет счастлив в жизни. Причем высокие люди имеют гораздо больше шансов на счастье, потому что кверху колонна сужается.

Фируз-шах-Котла, в отличие от Туглакабада, — не далекая окраина города, а чуть ли не его центр. Волей-неволей старую крепость наделили новыми функциями. Сейчас Фируз-шах-Котла — это ярко-зеленые лужайки, затененные некогда суровыми стенами и громадными манговыми деревьями, — идеальное место для спокойного отдыха, особенно неожиданное в старом городе, шумном, пыльном и сухом. Здесь студенты готовятся к экзаменам, иногда, как в сказке, за одну ночь возникают огромные холщовые дворцы — справляют свадьбы. В праздник Дивали здесь на открытом воздухе даются представления — Рамлилы — в двухтысячный с чем-то раз индийцы переживают драматические события знаменитого эпоса «Рамаяны». Правившие после Фируза делийские султаны почти не оставили следов своей градостроительной деятельности. Лишь в XVI в. была возведена Пурана-кила (старая крепость), чтобы соединить город, растущий к северу, с более традиционными южными районами. В небо вздымаются неразрушенные куски стен, придавая Дели еще одну черту старины, но не выделяясь ни прежними, ни вновь приобретенными красотами.

Взлет доанглийского Дели связан с династией Великих Моголов, утвердившихся в Северной Индии в середине XVI в. Слово «Могол» — это искаженное «монгол». Основатель династии Захир-уд-дин Бабур происходил по отцовской линии от Тимура, а по материнской — от Чингисхана. Он был князем Ферганы, потом судьба забросила его в Афганистан, откуда он совершил свой знаменитый поход на Дели.

При Великих Моголах Индия достигла небывалого могущества. К периоду правления одного из них, Шах-Джехана, относится создание того Дели, который сейчас называется «Старый». Тогда здесь появились два знаменитых сооружения — Лал Кила (Красный форт) и Джама Масджид (Пятничная мечеть), до сих пор занимающие особое место в жизни и города, и страны.

Это была другая эпоха, столь же отличная от сурового времени Делийского султаната, сколь «великий век» Екатерины отличался от эпохи Ивана Грозного. У Шах-Джехана было две столицы — в Агре он тоже построил форт и тоже «Красный», Там есть свои дворцы и свои мечети, представляющие образцы позднемогольского архитектурного стиля. Главное, что характеризует его, — это особое пристрастие к камню.

Оказывается, из камня можно плести кружева, целые кружевные стены, прочные, красивые, практичные: они пропускают ветерок, но задерживают солнечные лучи. Камнем можно инкрустировать другой камень, подбирая соответствующие цвета и оттенки. Особенно часто в те времена инкрустировали красным и голубым по белому. Ну и, конечно, из камня можно делать очень гладкие, полированные стены, полы и потолки, ступени и портики, сиденья и дорожки.

Догматы ислама запрещали изображение живых существ — животных и человека. Поэтому в мусульманском зодчестве так широко распространен геометрический орнамент и каменная каллиграфия — выбитые на камне выдержки из Корана, которые трудно прочесть, ибо они несут преимущественно не воспитательную, а эстетическую функцию. Все это красиво, но холодно, мертво. И при Шах-Джехане буквально «расцветает» более жизнерадостное искусство инкрустации, изображающей растения, прежде всего яркие, «живые» цветы.

Памятники позднемогольского стиля демонстрируют такой сплав вкуса, мастерства, трудолюбия и смелости, который мог быть результатом лишь многовековой практики ремесленника, неограниченного времени и неограниченных средств. Вершиной стиля является, по общему признанию, Тадж-Махал — усыпальница любимой жены Шах-Джехана. О Тадж-Ма-хале известно почти всем. Сотни раз его пытались описывать и профессионально-архитектурно и возвышенно-лирически. Попытался было это сделать и я, да раздумал. Понял, что бесполезно. Но свидетельствую: все лестные и восторженные эпитеты, которыми награждали и награждают Тадж-Махал, им заслужены. Я же изберу более легкий, средний по достоинству объект — делийский Красный форт.