Такой ненадежный мир - [12]

— Служителем добра, — сказал Сэм.

— Разумеется, преступность притягивает его как один из социальных симптомов, понимаете? Однако боюсь, мистер Линч, меня она вовсе не притягивает. На мой взгляд, это беда. И если преступный мир про меня забудет, уж я о нем и подавно не вспомню.

Она подняла головку и залилась веселым смехом.

Сэм положил руки на колени и сплел пальцы.

— Теперь вы решите, что я легкомысленная женщина. — Она вздохнула. — Может, оно так и есть. Или же я просто не принадлежу к числу радетелей за общественное благо. Преступность, как и бедность, все время о себе напоминает. По крайней мере, на моей памяти всегда так было. Я, мистер Линч, всего лишь женщина. Может, у вас, мужчин, и есть возможность что-то изменить, но у меня ее нет. У таких, как вы и Алэн.

— Вы неправильно меня поняли, мэм, — со свирепым видом начал Сэм. Он не хочет, чтобы его сравнивали с этим Алэном Дюлейном. — Я репортер. Не путайте одно с другим. Репортер — это человек, который наблюдает события и попросту их излагает.

— Правда?

— Только и всего, — он вконец запутался. И ему так даже нравилось.

— Понимаю, — нахмурилась она. — Вот, выходит, как вы определяете работу газетчика.

Она задумалась над тем, как составлена его фраза. Он знал, она ее запомнит и повторит. Запомнит порядок слов, но не смысл. Подует ветер с другой стороны, и она переменит свои взгляды.

— Наверное, это так и есть, — едва заметно кивнул Сэм. С ней спорить бесполезно.

— Разумеется, моя крошка Кэтрин тоже очень интересуется преступностью, — с нежностью заметила миссис Солсбери.

Сэм совсем сник.

— Да что вы говорите? — растягивая слова, сказал он. — А каким образом, мэм?

— О, ее, конечно, привлекает романтика. Понимаете, влюбленная женщина — тот-же хамелеон. Двадцать лет назад мне, мистер Линч, казалось, что солнце встает и садится с печеньем Солсбери.

Он даже не улыбнулся.

— Мистер Солсбери занимается... скорее, занимался... одним словом, печенье Солсбери, — кокетливо пояснила она. — Вы, вероятно, знаете?

— Домашнее печенье, верно? — Сэм был мрачен. — Он хорошо на нем заработал, да? Я видел его склад, огромный склад, набитый до отказа печеньем, который сторожат день и ночь.

Она широко раскрыла глаза.

— Но Чарлз, разумеется, от этого дела ушел, — «Р» она выговаривала раскатисто. — Теперь он, можно сказать, никакого отношения к складам не имеет.

— Ему так только кажется, — буркнул Сэм.

— Простите?

Он не стал повторять.

— Так, значит, склад произвел на вас впечатление, мистер Линч?

— Он оказался связующим звеном, — тихо сказал Сэм.

— Вот ведь как интересно бывает! — воскликнула миссис Солсбери. — Вы и рассказы пишете?

По ступенькам легко сбежала ее дочь Кэтрин.

ГЛАВА V

Девушка не шла, а пританцовывала. Она была молода, ее ноги мелькали быстро и грациозно, а короткие блестящие волосы подпрыгивали в такт каждому движению. Фигурку облегала юбка шоколадного цвета и бежевый свитер, на ногах были коричневые туфельки без каблуков, с круглыми носами. Да, она не шла, а танцевала.

— Привет. Извините меня. Я писала письмо и вот... вся в чернилах. Никак не могу оттереть. Как чудесно, что вы меня навестили.

Он поморщился от ее слов, словно от боли. Девушка подала ему руку, и он обратил внимание на пальцы, которые, по-видимому, долго терли щеткой и на которых все равно остались следы чернил. Что-то заныло у него в груди. Он вздрогнул, вытянулся как струна.

— Мама, ты знакома с мистером Сэмом Линчем?

— Конечно же, милая. Он представился, причем очень мило. Мы поболтали, как старые приятели.

Красивые маленькие руки миссис Солсбери уже засовывали вязание в сумку.

— Я хотел... — вдруг начал Сэм. — Я пришел...

— Повидать Кэтрин. Разумеется, — безмятежным голосом подсказала ее мать. Она встала, стройное маленькое тело закачалось на высоченных каблуках. — А так как я пришла за своим вязанием, то я...

— Нет, мэм, прошу вас, останьтесь. Ведь я...

— Что ж, очень любезно с вашей стороны. — Она вскинула головку. — Однако я хорошо воспитана и знаю свое место.

— Глупости.

Девушка наморщила носик.

Мать тронула указательным пальцем короткий прямой носик дочери, копия ее собственного, и та игриво оттолкнула палец.

— Он очень мил, дорогая, твой мистер Линч. Меня он называет «мэм», и это так забавно. — Она улыбнулась Сэму. — Надеюсь, вы у нас не в последний раз.

Сэм был словно в столбняке. Ему следовало сказать «спасибо», возможно, он сказал это «спасибо» — с ней невольно станешь воспитанным. Вцепившись в спинку стоящего рядом стула, он следил взглядом за тем, как миссис Солсбери идет к лестнице, как не спеша поднимается по ступенькам.

Кэй стремительно повернулась в его сторону.

— В чем дело?

— Ваша мама меня обезоружила. Сестра, мне страшно.

— Вам страшно? Это мама вас напугала?

— У-гу, — раздраженно буркнул он. — Она.

— Но ведь она... Да она самый безвредный человек на свете!

— Кто ее научил знать свое место?

— Я что-то не пойму...

— Знаю, что не поймете, — простонал он. — Что поделаешь.

Он плюхнулся в кресло.

— Вы ей понравились. Уж я-то знаю.

— Благодаря одному-единственному слову «мэм». Разумеется, я старался соблюдать хорошие манеры.

В глазах девушки вспыхнули искорки.