Такова торпедная жизнь - [42]

К большому минусу относится незрелищность торпедных стрельб. Что демонстрировать, если все должно быть скрытно. У торпедистов практически нет показательных стрельб и других парадно-лихорадочных мероприятий для высших должностных лиц государства, членов ЦК и пр. Другое дело — ракеты. Покатают вождей по морю, поднесут бинокль к мудрым очам и запустят пару ракет. Могут, конечно, доложить, что намедни были атакованы торпедой с подводной лодки. Но торпедой по гостям не стреляют, разве что на потопление или «пузырем» и вообще в другом районе. И поэтому груди торпедистов не помнят прикосновения августейших рук. К незрелищности стрельб нужно добавить массовость применения торпедного оружия. Она оглушает. Ежегодно до двух тысяч фактических команд «Пли!». Сотни торпед на кораблях. Журналистам это не интересно. Поэты и писатели заезжают редко. Но нет худа без добра. Массовость применения практических торпед допускает к этому серьезному делу иронию и юмор. Над единичным не грех и посмеяться. А хорошему воздать по-мужски.

Вот и сейчас, пока мы философствуем о торпедном бытии, в кабинете начальника цеха Володи Ершова уже собрались лица, имеющие отношение к приготовлению счастливой торпеды, а также сочувствующие и имеющие право на присутствие по служебному или личному положению. На столе скудная закуска, подчеркивающая кратковременность мероприятия. Сейчас откроется сейф, звякнет черпак о металл бидона, и щедрая порция спирта разольется по нестандартной посуде. Затем под короткое напутствие «Ну, будем. Чтоб железо не тонуло», — закрепляют успех, достигнутый в море. Командир БЧ–3, ожидающий расшифровку записей регистрирующих приборов, к спиртному не прикладывается: ему еще на корабль.

— Ну, расскажи нам, лейтенант, поподробнее как все было, — требует хмелеющий народ.

— Как было, как было. Я уже раз сто рассказываю. Ну, пришли в район. Заняли исходные позиции — у нас дуэль. Погода ухудшается. Зыбь. Ну, думаем, придется ждать погоды. Но командиры рискнули. Рисковал-то наш, «противник» работал «пузырем», условно. На первом галсе уточнили дистанцию обнаружения. На втором — шарахнули. Вот и все.

— А почему сами не готовили торпеду, у вас же отличный цех приготовления?

— У нас оргпериод. С продолжением. Потеряли мы торпеду недели две назад. Приехал с Минно-торпедного управления флота какой-то Стафиевский.

— Знаем, знаем Гену Стафиевского. Ну и что?

— Ну, походил он по цеху, и установил что такого бардака давно уже нигде не видел: грязь, поломанные ключи, неработающие приборы. Короче, приготовление торпед отменил, назначил оргпериод. А продолжение получилось из-за замполита. Тот посмотрел план, видит, приготовления торпед нет, и загнал всех моряков в клуб песни разучивать. Приходит Стафиевский, спрашивает, где народ. Ему: «Песни поют». «Какие песни?» — «Партия наш рулевой», «По долинам и по взгорьям». Пошел, доложил в Управу, т. е. так раскрутил, что замполит заболел.

Расчувствовавшаяся публика смеялась и единодушно считала, что за успех мероприятия нужно еще по чуть-чуть: «Нас бутылкой не возьмешь. Разве что по голове».. Рабочий день давно закончился.

Пока они собираются уходить, разрешите вам, дорогой читатель, поподробнее рассказать теперь о торпедных стрельбах. Торпедная стрельба — это азарт. Торпедная стрельба — это искусство. Торпедная стрельба — это конечный результат деятельности всего флота. Это показатель морской мощи, когда все хорошо. Ну, а если плохо — спрос с Управления противолодочного вооружения ВМФ. Потому что торпедная стрельба — это еще и контроль качества торпед, их надежности, умения их приготовить.

Вспомним. Техника решает все. Кадры решают все. Но техника и кадры решают все абсолютно. Десятки приготовлений торпед, торпедных атак на тренажерах и только потом в море. Настоящей торпедой по настоящей цели. «Торпедный аппарат, товсь!» «Торпедный аппарат, пли!» И дозированная мощь сжатого воздуха из боевого баллона торпедного аппарата обнимет и подтолкнет торпеду вперед, как пробку из бутылки шампанского, сработают торпедные пусковые устройства, взвоют винты и… тишина. Только отмеренная часть вспененной морской воды вместе с обессиленным воздухом проскочат внутрь в цистерну, чтобы не демаскироваь подводную лодку воздушным пузырем. «Дать пузыря» — самая уничижительная оценка работы торпедиста. «Дать пузыря» на войне — значит обнаружить себя и, возможно, погибнуть… «Торпеда вышла. Механизмы в исходном», — докладывают торпедисты в центральный пост. Запущены секундомеры, включены магнитофоны. Гидроакустики «ведут» мчащуюся к цели торпеду, пока ее шумы не сольются с работой винтов цели. Всплыть бы сейчас да к торпеде. Нет, топай в район всплытия, потом назад. До боли в глазах сигнальщики и торпедисты ищут в море световое пятно и красно-белый корпус торпеды. Радисты слушают в эфире попискивание радиоотметчика, а гидроакустики — перестук шумоизлучателя, этого настырного торпедного стукача. Усиливается ветер, нужно торопиться. Потом будешь утюжить море до второго пришествия. Опытный командир обещает первому обнаружившему торпеду краткосрочный отпуск домой. И почти одновременно разрывает воздух радостный крик: «Вижу торпеду!!! Вот она!» — и глазастый торпедист протягивает руку в ее направлении. «Вижу торпеду!!!» — кричат на рубке, и радостная волна катится по подводной лодке от первого до кормового отсека и обратно. Просыпается замполит и идет по отсекам подтверждать новость. Сейчас он соберет комсомольский актив, поручит выпустить «Боевой листок».