Такова спортивная жизнь - [15]

— С чего это вдруг? — Она поглядела на меня с удивлением. — И что за радость гулять в такую темень?

— Да просто вы совсем не выходите, и я подумал, что немного свежего воздуха будет вам полезно. Когда я гуляю, я люблю с кем-нибудь разговаривать. Тогда легче разобраться…

— Очень вам признательна. Но о своем здоровье я позабочусь сама, — сказала она.

Мне в самом деле хотелось пройтись, только не одному, и она была единственным человеком, с которым я хотел погулять. Но я не мог ей этого растолковать. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить. А она ждала объяснений. Она, наверное, даже обрадовалась, что ей представился случай показать свою независимость. И когда я промолчал, она заговорила сама:

— С чего вам взбрело в голову, что я пойду с вами гулять?

Она думала о том, что скажут люди, жадно высматривающие по обеим сторонам улицы, не происходит ли чего-нибудь необычного.

— Я думаю, мистер Мейчин, нам лучше договориться раз и навсегда. У каждого из нас своя жизнь, и пусть это так и будет. Я не хочу, чтобы вы совали нос в мои дела. А я не буду вмешиваться в ваши. Я не хочу, чтобы вы держались с нами вот так, как свой. Может быть, вы этого не знаете, но у меня еще осталось немножко гордости.

Говорить больше было не о чем. Я хотел рассказать ей про сегодняшнюю игру, про Гоуэра, про свои шансы на успех, показать газетную заметку с моим именем.

— Значит, вы просто не хотите быть счастливой? — спросил я.

— Счастливой? Конечно, я хочу быть счастливой. Вы, наверное, думаете, что я несчастна, потому что… Когда меня оставляют в покое, я счастлива. Я могу сама справиться со своими делами. И не желаю, чтобы вы вмешивались.

— Я и не вмешиваюсь. Я просто стараюсь относиться к вам по-дружески. Недавно вечером вы, по-моему, были рады со мной поговорить.

— У вас хватает друзей. Здесь ваша дружба ни к чему. Приставайте к ним.

— Да как вы можете быть счастливы? Только подумайте. Вы никуда не ходите. У вас нет ни одной подруги среди соседок. Настоящей подруги. Что за удовольствие торчать здесь целый день? Нечего говорить, что вы счастливы.

— Я счастлива.

— Это одни слова. Вы только говорите, что счастливы. Я вам не верю.

— А я и не прошу, чтобы вы мне верили. Да кто вы такой, скажите на милость? Здесь вы командовать не будете, хватит с вас этого замухрышки Джонсона. Я вам не служанка. Я не собираюсь прыгать целый день, скаля зубы, чтобы вы видели, какая я счастливая.

— Разве я говорю, что вы должны все время смеяться? Просто выглядеть счастливой. А вы… вы не кажетесь счастливой. Дело не в смехе.

— Мне надоело с вами разговаривать. Вы же собирались идти гулять.

— Собирался. Мне надоело здесь жить, вот что.

— Ну, этому легко помочь. Не живите. Кто вас держит? Вы, наверное, думали… что я упаду на колени и стану упрашивать вас остаться? Да это легче легкого. Уходите, и все. Нам без вас будет лучше.

Я вышел, хлопнув дверью. Дом задрожал. Представляю, что она почувствовала, когда весь ее дом задрожал. Я хлопнул дверью еще два раза и бродил вокруг до поздней ночи, а потом пошел убивать время в «Мекку» и попробовал подцепить девочку.

Всю следующую неделю она не могла решить, отказать мне от квартиры или нет, я это прекрасно видел. На этот раз я не знал, как она поступит. Когда я в среду вернулся с работы, на ней было серое шерстяное платье. Она накрыла стол к чаю, а Линда и Йен уже поужинали.

— Вы сегодня куда-нибудь собираетесь? — спросил я.

— Мы только что вернулись из парка, — сказала она и, напирая на каждое слово, прибавила: — Мы гуляли и еще не успели переодеться. Они устали. — Она кивнула на ребят, которые дремали под одеялом на кушетке.

Она смотрела, как я ем. Наверное, она не знала, что смотрит слишком пристально, и я старался не обращать внимания.

— Я хотела вас спросить… — сказала она.

— Съеду я или нет?

— Знаете… нам надо что-то решить.

— Вы хотите отказать мне от квартиры?

— Я хочу не этого, — сказала она, как будто еще не решив. — Нужно кое-что выяснить. Верно? — Занятая своими мыслями, она взглянула мне прямо в лицо — для нее это был хороший знак. Ее выпуклый лоб светился такой же напряженностью, как и глаза, словно у итальянской матери в американском фильме. — Я вот о чем: вы понимаете, почему я спросила с вас такую маленькую плату?

— Потому, что я помогаю по дому. Я так думал.

— Я раньше никогда не сдавала комнат. У меня на уме было взять жиличку. Только какая женщина пойдет сюда? До вас приходили одни ирландцы. Вы не думайте, что я недовольна вашей помощью.

— Сколько вы тратите на мою еду?

— Я не об этом говорила. Это сюда не относится.

— А, бросьте! Конечно, вы должны брать с меня больше. Вы же тратите на меня не меньше трех фунтов. — Как только я заговорил о деньгах, ее лицо стало каменным. — Некоторые хозяйки берут даже пять фунтов в неделю. Я вам прямо скажу: когда я первый раз сюда пришел, я решил, что мне здорово повезло.

— Мне совершенно не нужно, чтобы вы перечисляли все мои промахи.

— Я и не перечисляю. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что вас больше всего мучает. Неужели я не могу раз в жизни поговорить с вами по-человечески? Если бы вы слушали, что я вам говорю, у вас все пошло бы по-другому.