Такого в жизни не бывает - [10]

Марина улыбалась в ответ на слова дочери и, собрав в себе силы, обнимала свою кроху и, зарывшись лицом в её волосы, прятала в них набегающие слёзы.

— У мамы весеннее обострение, которое скоро пройдёт, и мамочка снова будет сильной и весёлой, — в свою очередь говорил Андрей и, встав у кровати на колени, гладил Марину по голове и, заглядывая ей в глаза, спрашивал: — Правда, же, мамочка?

У Марины перехватывало дыхание, но она, собрав в кулак все свои внутренние силы, обнимала вихрястую головку сына и, прижав её к себе, целуя его волосы и щёки, говорила:

— Ну конечно, мой дорогой, мы непременно все снова будем веселиться вместе, а теперь я немножко отдохну, а вы идите во двор и погуляйте. Хорошо?

— Мамочка, я уже сделал уроки и могу быть свободным, а за Лидочкой я прослежу, ты не волнуйся. Скоро и папочка будет дома!

Оставшись одна, Марина погружалась в свои мысли и уносилась в прошлое, такое счастливое и светлое, наполненное любовью и полное добрых жизненных ожиданий.

* * *

Случилось так, что Виктору надо было вылететь в Судан, где ему, как главному архитектору, необходимо было присутствовать при закладке фундамента нового здания Совета республики в новой столице, Джуба. Независимость страны, обретённая в июле 2011 года, стала поворотным периодом в развитии и становлении нового африканского государства. Обладая 75 % запасов нефти от всей территории Судана, большими запасами черных и цветных металлов, существенными площадями сельскохозяйственных угодий и гидроэнергетических ресурсов, Южный Судан обещал превратиться в развитое и стремительно набирающее силы государство.

Находясь в салоне самолёта, Виктора не покидало ощущение ужасной несправедливости находиться сейчас вдали от умирающей и любимой им женщины. Он не мог думать о том, что предстоит сделать в чужой стране, потратить на это такое дорогое, для них с Мариной время. Сколько его у них осталось, знал только Бог, а прямого общения с тем, в кого Виктор стал всецело верить после ухода в иномерье своего друга Павла, Виктор не мог себе представить. Даже когда находился в храме Бога, у Его распятия. Он смотрел в глаза Бога и, взывая к Нему в своём обращении, просил исцеления для Марины, он верил в то, что Бог всеблагой и любящий и не может оставить без внимания его, Виктора, молитвы и просьбы. Но проходило время, а Марина продолжала угасать на его глазах. Её взгляд иногда становился совсем пустым, и тогда Виктор в отчаянии выходил из спальни Марины и, закрывшись в ванной, выл внутри себя как загнанный волк, теряя надежду и силы выносить муку и боль от собственного бессилия что-либо изменить. Но потом, снова обретя в себе, как вспышку, надежду на лучшее, он возвращался к Марине и, прижавшись щекой к её ладоням, шептал ей слова уверенности, что всё в руках Бога и выздоровление не заставит себя ждать.

— Ты только не отчаивайся, моя любимая, Бог никогда не оставит тебя своей любовью и защитой, Он любит тебя и никогда не позволит тебе оставить нас с детьми. Мы так любим тебя, Мариночка, без тебя мир опустеет, и ты должна понять, что светлые силы мира никогда не позволят сделать всех нас несчастными и сиротами. Ты обязательно поправишься, и будешь жить, радуя нас своим присутствием.

Как бы ни было тяжело, какое бы сильное бессилие не владело Мариной, она находила в себе силы положить руку на голову Виктора и погладить его по волосам. Иногда ему казалось, он слышит и её голос, звучащий как шепот ветра, как шепот времени, улетающего каждый миг прочь:

— Я всегда буду с вами, мои любимые и самые дорогие… я никогда вас не оставлю одних…

Стюардесса, собирающая одеяла и оставшуюся у пассажиров посуду отвлекла Виктора от тягостных мыслей.

— Уважаемые пассажиры, прошу пристегнуться, самолёт начинает совершать посадку, спасибо, что вы выбрали нас! — голос стюардессы, улыбающейся и милой чернокожей африканки, вернул Виктора к действительности, заставил собраться и посмотреть в иллюминатор. Под крылом самолёта проплывали огни большого города, имя которому, как помнил Виктор, было Хартум. Основной аэродром Джубы в настоящее время находился на реконструкции и поэтому садиться приходилось в столице Северного Судана, а дальше добираться до Джубы лёгкой «Сессной». В Хартуме Виктор провёл пару часов, совсем не имея времени рассмотреть город, стоящий на слиянии двух рек — Белого и Голубого Нила. Но когда самолет, разбежавшись по бетонным плитам взлётной полосы в рассветных лучах встающего солнца, взмыл в воздух, перед взором Виктора открылась изумительная картина великой реки африканского континента. На преодоление чуть более тысячи километров от Хартума до Джубы юркой и скоростной «Сессне-75 °Cайтейшен X» потребовалось чуть более трёх с половиной часов полёта. Поначалу Виктор был очарован природой, раскинувшейся под крылом самолёта, но спустя время ему стало бить в глаза солнце, он задвинул шторку светофильтра на иллюминаторе и, надвинув на глаза очки для сна, снова погрузился в мысли о Марине и детях. Время незаметно превратилось в вяло текущую реку памяти и тягостных мыслей.

Он почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука, и услышал тихую английскую речь: