Такое кино - [20]

Что ж, и не старуха вовсе. Вон как Сашка расчувствовался, ходит как привязанный. Впрочем, Женя вспомнила, что сама назначила его своим кавалером. Но Светка-то хороша! Кокетничает с Сашкой, чуть не виснет на нем! Жаль, Толик не смог прийти, при нем бы она так не распоясалась.

Она заглянула в кабинку, а потом, моя руки, посмотрела себе в глаза. Я готова? Время неумолимо бежит, и сейчас все разъедутся по домам, а я останусь один на один с растревоженным Сашкой и собственным замыслом. Как я это сделаю? Фраза давно заготовлена:

— Саша, я хочу в последний раз почувствовать себя женщиной. В полном смысле этого слова. Подари мне эту ночь. Одну-единственную. Тебя это ни к чему не обязывает. Это не измена, просто акт милосердия.

Мысленно проговорив это, Женя испугалась. Неужели скажу? Руки ее непроизвольно затряслись, как после сильного шока. Что же будет в тот момент? Не опасен ли этот зигзаг для моего не вполне здорового сердца?

А что как Сашка испугается, струсит? Или, еще хуже, оскорбится, не поймет? Позор да и только. Позор на мою седую голову. Вообще-то должен понять, он всегда понимал меня. И, пожалуй, он не будет против, я это чувствую. Разве все его поведение не кричит об этом?

Но ведь это чистой воды соблазн! Нельзя искушать человека, нельзя подвергать испытанию его супружескую верность…

Мордвинова покачала головой. Что же делать? Стареть, забыв навсегда, что такое мужской запах, тяжесть тела на тебе, ласка, страсть… Тихо-тихо! Сейчас сама все испорчу. Улыбаемся, улыбаемся.

Так ничего и не решив, Женя вышла из туалета. Тут ее заметил официант. Он приблизился к ней и вполголоса произнес:

— Вас спрашивают у входа.

— Кто? — удивилась Женя, вспоминая, кто из гостей мог приехать так поздно.

Официант пожал плечами и направился к столу. Мордвинова бросила взгляд в зал. Там, кажется, все в порядке, танцуют. Аня с Артемом, это хорошо! Она подошла к выходу, но никого не увидела. Высунулась в небольшой тамбур между дверями. Там было темновато. Женя пожала плечами и решилась выглянуть на улицу.

— Спокойно, это похищение! — Кто-то плотно закрыл ей ладонью глаза, а другой рукой обхватил за плечи и потащил на улицу.

Глава 11 Чудеса продолжаются

Нет, она не забыла этот запах! Даже не успев испугаться, узнала и эти руки, и даже тепло, исходящее от тела. Она не ощутила ноябрьского морозца, укрытая его объятиями. Куда он ведет меня? Не важно, хоть на край света!

Наконец они остановились, и ладонь была убрана с лица. Женя мгновенно припала к его груди.

— Ты приехал! Господи… — шептала она, не сдерживая слез.

Знаменитый режиссер отнял ее лицо от груди и посмотрел с улыбкой:

— Женька, ты чего? Испугалась, что ли?

Она без слов потрясла головой. Волосы, убранные наверх, растрепались, и Мордвинова вынула «крабика» из прически. «На кого я сейчас похожа!» — мелькнуло и тотчас забылось.

— Садись в машину, плакса.

Туринский открыл перед ней дверцу новенькой бээмвэшки, но Женя не могла оторваться от него, боясь, что он снова исчезнет на многие годы.

— Замерзнешь ведь! — Мужчина силой впихнул ее на переднее сиденье и захлопнул дверь.

Пока он возился, усаживаясь рядом, Женя успела заглянуть в зеркало и стереть размазанную тушь. Потом спросила:

— Куда мы едем?

— Покатаемся… — неопределенно ответил режиссер и нажал на газ.

— Там гости остались.

Туринский покосился на нее:

— Они поймут. Я только тебя хотел видеть… Что тебе подарить?

— Господи, какой подарок, когда ты приехал?! — Женя прильнула к его плечу. Она все еще была пьяна, от встречи хмелела еще больше.

Однако Туринский остановил машину возле небольшого торгового центра, работающего ночью. «Надо же, и такое бывает!» Вышел, снял с себя куртку, оставшись в большом свитере крупной вязки. В молодости он носил такие же, вязанные мамой. Куртку накинул на плечи Мордвиновой и повел ее в магазин.

— Мне ничего не надо! — пыталась она возражать, но режиссер не слушал.

Они прошли по пустым залам со светящимися витринами не останавливаясь. Женя и не смотрела по сторонам, а Туринский будто что-то искал.

— Сюда! — наконец скомандовал он.

Они вошли в меховой салон. Дремлющая продавец-консультант с бейджиком «Лена» встрепенулась и бросилась к ним. Туринский отвел девушку в сторону и что-то негромко сказал, после чего та оценивающе оглядела застывшую Женю с головы до ног и помчалась к вешалкам с дорогими шубами.

— Будем мерить? — Она вернулась с охапкой чудесного, блестящего струящегося меха.

— Нет, зачем мне это? Куда? — отбивалась Мордвинова.

Туринский подпихнул ее к зеркалу:

— Давай-давай! Красивая женщина должна утопать в мехах.

Женя еще сопротивлялась, но он настаивал:

— Ну, хватит, Женька, позволь же мне сделать тебе подарок. Как-никак — дата!

— Не мог не напомнить! — шутливо огрызнулась она.

Он набросил на плечи Мордвиновой роскошную норку, скроенную изящно-классически. У Жени дух захватило. Знала, что мех действительно красит женщину, но чтобы так! И уже снимать не хотелось, но Туринский потребовал, чтобы она примерила и другие шубы. Одна другой лучше, но сердце лежало именно к той, первой. И режиссер признал:

— Да, это твоя!

Он взялся руками за воротник и стиснул его на шее Мордвиновой, внимательно всматриваясь ей в лицо.