Такие неformatные дети - [14]

На первой встрече мне удалось выяснить только некоторые факты. Из рассказа родителей следовало, что их сын Богдан поджег квартиру своей семьи, чтобы выглядеть героем, спасшим брата, имущество, вызвавшим пожарных. Богдан, слушая сбивчивые объяснения родителей, кивал, улыбался и разводил руками: что делать, такая у меня героическая натура…

Младший сын Саша старался быть незаметным. Когда я посадила его за столик и предложила посмотреть настольные игры и книги, Саша, удивленно на меня посмотрев, выбрал книгу и стал рассматривать в ней картинки, тихо переворачивая страницы. А когда я, обращаясь к родителям, сказала, что Саша очень симпатичный, воспитанный и умный мальчик, ребенок удивленно и благодарно на меня посмотрел. Родители промолчали, а Богдан ухмыльнулся.

Наедине со мной Богдан был откровенен, для этого мне пришлось всего лишь немного поощрить его: похвалить его внешность, сказать несколько слов о его незаурядности. Это была наша вторая встреча.

За приветливой маской скрывалось сильное раздражение: не от общения с психологом – тут для Богдана обнаружилась новая возможность для самоутверждения, – а из-за приступов скуки, которая порой наваливалась на него и требовала разрешения.

Богдан рассказывал мне о том, как с детства он был окружен вниманием людей, как мог ответить так остроумно, так что все вокруг начинали хохотать. Как рано понял, что может «оказывать влияние» на людей: настраивать их друг на друга или против кого-то, завоевывать их доверие, внушать нужные мысли.

Манипулировать родителями ему было уже не интересно. Богдан сказал, что они у него «как на ниточках». Он сказал, что любит своих родителей и «даже брата», но они скучные люди, которые «живут его жизнью», потому что в их собственной жизни нет ничего интересного.

Отец как-то сказал Богдану, что «в жизни всегда есть место подвигу», и Богдан понял это по-своему. Он устроил пожар, чтобы совершить подвиг. Повседневная жизнь такая скучная, а он внес в нее сильные переживания: опасность, риск, необходимость быстро действовать. Он долго готовился к этому пожару! Вы думаете, это просто? Заранее собрал в кучу зимние вещи. Потом решил подготовить документы и деньги, взять любимую машинку. А Сашка? Его предстояло спасать, а он только мешал: стал кричать, хотел бежать к соседям, хотя еще было «не время». Загорелось, на удивление, быстро. До этого Богдан уже репетировал поджог. Он ни с кем не советовался, поэтому до всего пришлось доходить самому. А в квартире загорелось быстро, но ведь сразу нельзя было выскакивать, а то «весь смысл бы пропал». А так получилось «красиво». Вы ведь не думаете, что это легко: стоять в горящей квартире с кучей вещей в руках, да еще брата держать, чтобы не орал! Но все получилось! Богдан терпел до последнего момента, правда, он не смог позвонить из своей квартиры, уже сильно горело! Но потом они выбежали на площадку, дверь захлопнули, и Богдан позвонил от соседей. Говорил с пожарными внятно, толково, «не потерял головы».

– А тебе не жалко, что в квартире сгорели все вещи, да и сама она сильно пострадала? – спросила я.

– А как же иначе – пожар, и что бы все осталось цело? Кто ж в это поверит? – отвечал Богдан.

– А брата тебе не было жалко? Он, наверное, сильно испугался? – опять спросила я.

– Сашка-то? Да он трус, всего боится, ему только полезно страх преодолевать, – ответил уверенный в своей правоте Богдан.

– А ты не боялся, что родители узнают, будут ругать? – настаивала я на своем.

– Родители бы не догадались, они верят мне «как богу». Дед, гад, не любит меня, – откровенничал подросток.

– Что теперь будет? Как будешь жить дальше? – поинтересовалась я.

– Все будет нормально. Родители меня любят. В деревню больше не поеду. В жизни всегда есть место подвигу.

Родители не понимали, зачем мне говорить с Сашей.

«Нас волнует только Богдан, мы боимся за него», – заявили они.

Я встретилась с Сашей у себя в кабинете. Мальчик был неразговорчив, но послушен. Выполнил некоторые задания, обнаружив хороший интеллект и интерес к рисованию.

Его рисунок «пожара» впечатлял и не требовал дополнительных комментариев.

– Ты часто рисуешь пожар?

– Нет, не знаю.

– Ты боишься пожара?

– Нет, не боюсь.

– Ты любишь Богдана?

– Да, люблю.

– Он какой, Богдан?

– Красивый и смелый.

– Что тебе часто снится?

– Мой мишка горит, а Богдан не дает мне его взять.

В принципе, к моменту моей следующей встречи с родителями информации о Богдане, его семье и особенностях его воспитания было вполне достаточно.

Родители хотели получить «рецепт от пожара», не вникая в саму проблему, не желая признавать свои ошибки в воспитании Богдана. Они признались, что уже обращались к психиатру, весьма опытному, с вопросом: болезнь ли это и можно ли ее вылечить? Однако врач им не понравился, он говорил, с точки зрения родителей, чудовищные вещи, пугал госпитализацией в психиатрическую клинику, что их всех ужасно возмутило.

Что же им было делать? Советы психолога казались родителям более приемлемыми. Но у меня не было уверенности, что они справятся с рекомендациями.

Изменить резко стиль взаимоотношений с Богданом для родителей было нереально. Отправить Богдана на воспитание к деду не представлялось возможным из-за плохих отношений между ними.