Такер - [47]

Рис был худым и жилистым и не таким сильным, как я. Кроме того, внимание его отвлек бармен, угрожавший Хеселтайну, поэтому мое нападение явилось для Риса полной неожиданностью. Он отпрянул, потерял равновесие, а я со всей силы ударил его под дых, схватив одновременно за правую руку, в которой он держал револьвер. Револьвер опустился дулом вниз, и я ударил Риса еще раз.

Малыш выронил оружие, и я принялся молотить его обеими руками. И в эту самую минуту я понял, что мне ужасно хочется избить его до полусмерти. Малыш всегда относился ко мне очень высокомерно, я и раньше понимал, что он презирает меня, но не хотел себе в этом признаваться.

Я был зол не только на него, но и на себя за то, что когда-то был настолько глуп, что хотел походить на него. И я вкладывал в свои удары всю мою злость. Я бил его по лицу и по телу, пока он наконец не упал на пол. Из разбитого носа Риса -текла кровь, кровь сочилась и из щеки.

Когда Малыш упал, я резко повернулся и увидел, что Хеселтайн, держа в руке револьвер, стоит неподвижно, а дуло дробовика Фрэнка смотрит ему прямо в живот. Любой человек, будучи в здравом уме, а в особенности такой отличный стрелок, как Хеселтайн, прекрасно понимал, что в такой ситуации лучше стоять смирно. -

— Говорят, что он отличный стрелок, — сказал я. — Я хочу проверить, правда ли это.

— Нет, так дело не пойдет, — осторожно ответил Фрэнк. — Я не хочу принимать участия в ваших разборках, но стрельбы в моем салуне не допущу. — Он махнул дробовиком. — Эй, ты! Загони свою мышь обратно в нору, а потом выходи из салуна, садись на свою лошадь и чтобы духу твоего тут не было! И запомни: одно неверное движение — и я всажу тебе пулю в живот. А если тебе захочется пошалить на улице, то знай, что мой повар стоит у задней двери со своим винчестером, и как только ты выйдешь на крыльцо, то окажешься у него на мушке. И смотри у меня, уезжай подальше. Мне плевать, куда ты поедешь, но чтобы тебя здесь не было!

— Что касается тебя, парень, — проговорил Фрэнк, даже не повернув головы в мою сторону, — то ты уедешь сразу же после него… и смотри, не приезжай больше сюда с оружием. А теперь уходите.

Хеселтайн стал отступать к двери. Дойдя до нее, он остановился и сказал мне:

— Ты еще получишь возможность узнать, хороший ли я стрелок или нет, Такер. Уж я об этом позабочусь.

— Спасибо, Боб, — ответил я. — А я все удивлялся, почему ты от меня удираешь. Твой дружок Эл Кашион не смог сделать грязную работу за тебя. Когда я узнал, что ты послал его убить меня, я подумал, что ты потерял голову от страха.

— Я?! Потерял голову?! Да я тебя…

— Убирайся! — заорал на него Фрэнк. — Немедленно!

Хеселтайн исчез в дверях, а я медленно повернулся, чтобы взглянуть на Малыша Риса. Он стоял на четвереньках, а из его носа на пол стекала струйка крови.

Док Сайте все еще неподвижно стоял у стойки бара, руки его лежали на стойке, а лицо покрывала смертельная бледность. Он был напуган, напуган до полусмерти.

— Спасибо, Фрэнк, — сказал я. — Я ухожу.

— Не благодари меня, просто уходи. У меня приличное заведение, и я не хочу, чтобы в нем стреляли.

— Пусть эти двое, — я показал на Дока и Малыша, — уходят вместе. Они друг друга стоят.

С этими словами я вышел из салуна в темноту. До моего слуха донесся затихающий стук копыт — это ускакал Хеселтайн. Несколько мгновений я постоял на крыльце, а потом быстро прошел к корралю и отвязал свою лошадь.

Усевшись в седло, я поскакал к побережью. У меня не было никакого желания преследовать Хеселтайна в темноте — я легко мог попасться в ловушку. Мне хотелось только одного — убраться отсюда подальше. После той дикой ярости, которая охватила меня при виде Риса, я чувствовал в душе полное опустошение.

Что же касается Дока Сайтса, то он меня больше не интересовал. Я ранил его, а его бывшие дружки ограбили его так же, как и меня. Он уже получил свое, и меня совсем не интересовало, как они с Рисом будут выяснять свои отношения. Мне нужно было одно — получить назад свои деньги.

Интересно, где они теперь? И у кого? Может быть, у Руби Шоу? Вряд ли Хеселтайн отдал ей все. Я не мог поверить, что он способен совершить такую глупость.

Я ехал, соблюдая осторожность и держась темных мест, вдоль тропы, едва различимой в ночном мраке. Время от времени по дороге встречались заросли кустарника и дубовые рощицы. Внезапно я понял, что мне нужно делать. Я вернулся немного назад и поскакал к холмам, у подножия которых расположилось ранчо Ла Баллона.

И только тут я осознал, что произошло. Я бросил вызов самому Бобу Хеселтайну! Я не побоялся сделать это!

Когда я въехал во двор старика-мексиканца, из окна высунулась голова Кончиты. Она разрешила мне взять с собой лошадь. Дедушка куда-то уехал, они были в доме вдвоем с братом. Я быстро поменял лошадей и поскакал по тропе, ведущей в Лос-Анджелес.

Когда я въехал в город, пересек площадь и добрался до Сонора-таун, было уже почти два часа ночи. Я знал, где находится дом, куда я направлялся. Неподалеку от него, в темном переулке, я спешился и дальше пошел пешком. Хеселтайн, наверное, здесь, если, конечно, уже успел вернуться. Впрочем, может случиться и так, что он решил совсем уехать из Лос-Анджелеса.