Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию) - [49]
Он любит рестораны. В Москве - ЦДЛ, клуб "Т", "Токио" (в гостинице "Россия"), "Саппоро" на проспекте Мира, китайский в ЦМТ.
А что афганская кухня?
- Как-то в Лондоне наткнулся на афганский ресторан - и с кайфом там пообедал.
Проклятая ностальгия
Он наливает в стаканы этого своего любимого скотча MacCallan 1978 года разлива. Мы нежадно и без чувства пьем.
- А нет ли у вас, Женя, ностальгии по прошлым временам? Сейчас-то что пей-залейся, скучно. А вот бывало поди еще наскреби на бутылку портвейна, да и бутылку найди. Целое приключение. А?
Он морщится от сладкой боли:
- Есть ностальгия, конечно! Бывало, выпиваешь в подъезде... Как сейчас помню - выхожу я из Исторической библиотеки, диплом в ней писал, а в метро встречаю знакомых ребят с истфака. Сванидзе там Коля, Миша Осокин, еще кто-то. Ну, и в пивную. Сидим до закрытия, и тут кто-то говорит: "Ну что, мужики, в 40-й?" Зачем? "Как, говорят, зачем? По портвешку. Что значит не хочешь надо!" Ну взяли портвейну и с ним в один подъезд, хороший тем, что там подоконник широкий на втором этаже и всегда стоял чистый стакан.
- То есть у вас та прошлая жизнь закончилась и началась совершенно новая? Теперь же ни портвейна в подъезде, ни метро, ни прежнего окружения?
- Да, какие-то человеческие связи безвозвратно утеряны. Я понимаю, что бывшие друзья считают меня зазнавшимся. Но что поделать - мы слишком разной жизнью живем.
- То есть совместить старое с новым невозможно, надо было выбирать - или та жизнь, или эта, и вы выбрали?
- Получается, что так...
Киселев объясняет дальше - может быть, в утешение себе:
- Все мои друзья теперь здесь, на ТВ! Чтоб встретиться с друзьями, никуда не надо ехать, собираться, достаточно пройти пару шагов до дружеского кабинета. Когда я пришел на ТВ, у меня еще были друзья со школьных лет, с института. Но однажды, когда отпрашивался пораньше с работы к кому-то из них на день рождения, мне кто-то из телевизионщиков сказал: "Это пройдет... Ты скоро забудешь про внешний мир. Все у тебя будет здесь, на ТВ". Так и вышло! Тут, на ТВ, проходит вся жизнь - люди женятся, разводятся, заводят любовниц, тут друзья, все внутри. И так до самой смерти...
Мне кажется, что это похоже на американскую программу защиты свидетелей. То есть прежняя жизнь гражданина закрывается. У него новый паспорт, другой город и никаких контактов с людьми из прежней жизни...
Президентов много...
Люди очень неохотно верят Киселеву, что он не политик, и часто его всерьез спрашивают, а будет ли он баллотироваться в президенты России в 2000 году.
Однажды Киселев ответил вот так: "В нашей стране говорить о том, что ты хочешь стать президентом, считается дурным тоном. Нехорошо выбиваться из общего ряда".
Но чаще он на это отвечает иначе: президентов-де там было много, а Кронкайт (тот самый классик тележурналистики, который убедил Америку в невозможности победить Вьетнам) - один.
Хорошее сравнение! Скромное и со вкусом.
ГЛАВА 12
Губернатор
Кооператор Цветков вырос до начальника Колымы
Weekend на Колыме
При советской власти Валентин Цветков был простым колымским капиталистом. КГБ СССР хотел дать ему от 8 до 15 с конфискацией - за бизнес. Старый "Ъ" против этого возражал на своих страницах в 1990 году. Как раньше говорилось, "газета выступила - что сделано?". КГБ не удалось одолеть капиталиста Цветкова. Комитет от него отстал. Тогда еще на память о сотрудничестве кооператор подарил автору этих (и тех) строк магаданский моржовый сувенир из интимной кости с художественной гравировкой по бокам.
После жизнь несколько изменилась, и Цветков стал губернатором по месту жительства.
Каково это - из без пяти минут уголовника сделаться губернатором?
Все бросить и уехать
Колыма, Север. Мрачное низкое небо, мысль о вечной мерзлоте под ногами, металлический блеск зубов, голубенькие старомодные наколки на запястьях, трепетное ожидание первого весеннего месяца - июля. После лето с жарой в 14 градусов! Ностальгические воспоминания про бешеные зарплаты, которые прогуливались в дни сладкой отпускной жизни на материке. В Магадане 100 тысяч жителей, город считается огромным и иначе как столицей не называется. А всего населения в области, после того как Чукотка отделилась, - 250 тысяч.
Зачем все это нужно? А не бросить ли эту холодную неуютную землю и не уехать ли в теплые обустроенные края? Устроиться где-то по-людски или провести остаток жизни в попытках облагородить холодную косную жизнь? Азарта прибавляет то, что попытки запросто могут оказаться бесплодными.
Стоп, мы здесь про Колыму в частности или про Россию вообще?
Непонятно? А посмотрите на карту русского Севера и ужаснитесь. Собственно Север на этой особенной карте закрашен зеленым, там выше есть еще синее - это и вовсе Арктика. Синего и зеленого набирается 2/3 российской земли! Что сюда входит? Понятно, вся северная окраина русской Европы. А еще - почти вся русская Азия. Там, в нашей Азии, севером не занята только тонкая полосочка земли вдоль китайской границы... Страшно смотреть на эту бедную сиротскую полоску. От нас зачем-то скрывали этот обидный факт. И мы тут в центре наивно полагали, что за Уралом - богатая и обильная земля. Но там - главным образом дикая тундра, страшный холод, вечная мерзлота и никаких железных дорог. А только редкие островки цивилизации, скромные бараки поселков. Эти редкие огоньки видны из самолетного окна, среди бескрайних черных пустынь они просматриваются в безоблачную погоду.
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
Одну книжку на двоих пишут самый неформатно-колоритный бизнесмен России Альфред Кох и самый неформатно-колоритный журналист Игорь Свинаренко.Кох был министром и вице-премьером, прославился книжкой про приватизацию — скандал назывался «Дело писателей», потом боями за медиа-активы и прочее, прочее. Игорь Свинаренко служил журналистом на Украине, в России и Америке, возглавлял даже глянцевый журнал «Домовой», издал уйму книг, признавался репортером года и прочее. О времени и о себе, о вчера и сегодня — Альфред Кох и Игорь Свинаренко.
Выпьем с горя. Где же ящик? В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры.
Широко известный в узких кругах репортер Свинаренко написал книжку о приключениях и любовных похождениях своего друга. Который пожелал остаться неизвестным, скрывшись под псевдонимом Егор Севастопольский.Книжка совершенно правдивая, как ни трудно в это поверить. Там полно драк, путешествий по планете, смертельного риска, поэзии, секса и – как ни странно – большой и чистой любви, которая, как многие привыкли думать, встречается только в дамских романах. Ан нет!Оказывается, и простой русский мужик умеет любить, причем так возвышенно, как бабам и не снилось.Читайте! Вы узнаете из этой книги много нового о жизни.
Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека — хохол и немец — устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились — и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.