Такая разная любовь - [9]

– Но только пять минут, а то меня главный будет ругать, – смягчилась женщина. – Я к тебе перед сном загляну.

– Да уж пожалуйста, – иронично отозвался он.

Медсестра вышла, унося с собой штатив. Егор и Ира остались наедине.

– Тебя, наверное, дома ждут?

– Дома меня всегда ждут, но это не значит, что я не могу побыть с тобой.

Ира присела на стул возле кровати, на котором до нее сидела медсестра, бросила взгляд на Егора. Густые каштановые волосы, точеный профиль, привлекательная небритость и сильные, накачанные руки… В этом смысле ничего не изменилось: Тарасов – он и на больничной койке Тарасов!

– Наверное, мучаешься мыслью, как я сюда попал? – криво усмехнувшись, спросил Егор.

– Ну… – замялась Ира, – в общем, да.

– В аварию угодил на отцовской машине. Вот такая гримаса судьбы. – Егор помолчал, раздумывая над чем-то, а потом серьезно сказал: – Знаешь, мать всегда волновалась, когда я на мотоцикле гонял, когда с парашютом прыгал или с аквалангом нырял. Все твердила, что из-за моих экстремальных увлечений раньше времени поседеет, а тут я сел за руль надежных «Жигулей» и… – Он изобразил рукой пару кувырков, повернул голову набок, и Ира увидела аккуратно зашитый шрам, тянущийся вдоль виска. Рубец был воспаленным, и от этого зрелища у нее противно засосало под ложечкой…

– Что? Нетоварно выгляжу?

Егор настороженно наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц. Ира заставила себя улыбнуться:

– Я бы так не сказала. Шрамы мужчин украшают, а это даже не шрам, а так, царапина, затянется, и следа не будет.

Она незаметно оглядела Егора и нашла свои опасения беспочвенными. Он не казался таким уж… тяжелобольным… вот только шрам, а так улыбается, шутит, и никаких тебе бинтов или гипсов. Ире захотелось расспросить его об аварии поподробнее, но потом она решила, что это не совсем удобно. Захочет – сам расскажет. А вот о капельнице она может спросить, в этом нет ничего особенного. Она же видела ее собственными глазами.

– Температура днем подскочила, – неохотно ответил Егор, – вот врачи и задергались. Мать с отцом тут всех на уши поставили. Видишь, как устроился?

Ира огляделась. На тумбочке ваза с фруктами, вода, цветы, мобильник. Койка напротив застелена чистым бельем. В углу небольшой холодильник, телевизор с пультом, туалет с душевой – королевские апартаменты, в которые лучше не попадать.

– У меня к тебе просьба, Ир. – Егор дотронулся до ее руки, привлекая внимание. – Я здесь уже неделю валяюсь, и, кроме близких родственников, никого, а тут такое дело…

– А друзья из института? – Ира была так удивлена, что не заметила, как перебила Егора. – Они что же, не заходят к тебе?

– Нет. – По лицу Егора пробежала легкая тень. – Я матери не разрешил говорить, что я в больнице. Начнется топтание, сострадание – короче, хождение по мукам, а мне это совершенно не нужно. И ты тоже никому не говори, – предупредил он.

– Как скажешь, – откликнулась Ира и напомнила: – Ты о чем-то хотел попросить?

– Понимаешь, мне нужно записку одному человеку передать. У нее телефона нет, и я…

– Ах, у нее! – Ира не смогла сдержать лукавой улыбки.

– Ну да, у нее. – Егор в ответ засмеялся с хрипотцой. – Жанка заводная девчонка, вот только взрывная, как хлопушка. В общем, так получилось, что мы с ней на прошлой неделе поссорились и разбежались в разные стороны. И теперь я уверен, что она думает, что я все еще злюсь на нее и поэтому не появляюсь. А я вот здесь застрял. – Егор посмотрел на Иру. – Отвезешь ей от меня пару строчек?

– Конечно, – охотно согласилась она.

– Спасибо, прямо глыба каменная с души свалилась, – сказал Егор и попросил: – Подай мне из тумбочки мою записную книжку, ручку и очки.

Она подала, потрясенная совпадением. Странно. Егор случайно выбрал именно те слова, которые сказал ей недавно Илья, – о глыбе на душе. Но как они по-разному звучали. И опять в голове заворочались сомнения. Может, зря она проявила такое великодушие, может, нужно было сказать Илье: «Не давши слова – крепись, а давши – держись»?

«Ну и чего бы ты добилась своим эгоизмом? – возразил ей внутренний голос. – Обиженных взглядов парня, которого лишили ожидаемого удовольствия? Тебе это нужно?..» Пока она размышляла, Егор торопливо писал любовное послание своей Жанне.

– Вот! – Он свернул лист пополам. Ира увидела сверху адрес. – Ты уж извини, она в Текстильщиках живет, далековато придется ехать.

– Ерунда. Завтра же передам. Не беспокойся.

– Спасибо.

– На здоровье.

Егор снял очки. Он терпеть не мог своей близорукости. Глупо. Очки ему очень даже шли. Узкие прямоугольники без всякой оправы, они придавали его лицу строгую задумчивость. Ире вдруг захотелось нарисовать его в этих модных эстетских очках. Странное желание, и главное – неосуществимое. Вряд ли Егор согласится ей позировать. Да и не до этого им обоим сейчас. И опять вернулись мысли об Илье и боль вместе с ними. Она поднялась:

– Я пойду.

– Иди, – согласился Егор.

– Может, тебе еще что-нибудь нужно? – спросила Ира автоматически.

– Да нет. С остальным я сам справлюсь. Надеюсь справиться, – поправился Егор, но Ира так была поглощена собой, что не обратила внимания на это маленькое и в то же время емкое уточнение.