Такая разная любовь - [9]

Наконец, ступив на мокрую от водяных брызг гальку, она остановилась и замерла, засунув руки в карманы, подставляя лицо ночному ветру.

Шестидесятые.

Тогда-то все и началось. Тогда их четверых связывали такие прочные узы, что, казалось, никакая сила не сможет разрушить эту дружбу.

Примми окинула взглядом блестящую поверхность моря, уже начавшую чернеть у горизонта, и с необыкновенной ясностью вспомнила 14 сентября 1962 года.

Начало.

Глава 4

Сентябрь 1962 года

— Скорей, Примми! Тебе сегодня никак нельзя опаздывать!

Примми стояла перед зеркалом, поправляя узел школьного галстука. Сначала она немного затянула его, потом расслабила. Ну и где же должен быть узел? Пожалуй, лучше приподнять его чуть-чуть повыше. Да, так гораздо лучше, хотя теперь проклятый галстук мешает дышать.

— Примми!

— Иду, мама! — Она поспешно натянула красновато-коричневый форменный блейзер и схватила с кровати новенькую блестящую сумку.

— Ох, Примми! — восхищенно воскликнула мама, глядя, как дочь торопливо сбегает вниз по лестнице. — Дорогая, какая ж ты у меня умница. Как же я тобой горжусь. Прям слов нет. Отсюдова никто еще не поступал в Бикли. Никто.

— Да, но я попала туда просто потому, что мистер Мосс предложил мне попробовать побороться за стипендию. — Примми отчаянно пыталась справиться с волнением, но голос по-прежнему предательски дрожал. Хоть бы мама поскорее закончила этот разговор. Примми и так не находила себе места от тревоги — она никого не знает в Бикли. На прошлой неделе в местные средние школы практического или классического обучения перешли все подруги Примми, но им было куда проще — ведь они шли в новую школу вместе, большой дружной ватагой.

Школа Бикли не относилась к числу обычных средних учебных заведений. Это была дорогая привилегированная частная школа. Занятия в ней начинались позднее, чем в местных школах, куда пошли учиться подружки Примми, а добираться туда нужно было поездом и потом еще долго идти пешком.

— Ну что? Будешь теперь учиться шикарно жить, да? — дразнили ее подружки, когда новость о том, что Примми получила стипендию в элитарной частной школе, достигла игровой площадки. — Ну, ты ведь всегда о себе много воображала, Примми Сертиз. Всегда ставила себя выше всех и ходила в любимчиках у учителей.

Примми горячо спорила, обиженная несправедливыми нападками. Но ее никто не слушал. Злобные, язвительные насмешки сыпались на девочку со всех сторон, и Примми очень скоро поняла одну простую истину: невозможно поступить в школу Бикли и при этом по-прежнему считаться своей в Ротерхите. Кремовый и красно-коричневый цвета школьной формы Бикли навсегда отдалили ее от прежних подруг. В этом не было ее вины, но в родном районе о ней уже говорили как об одной из «этих», а не как об одной из «своих».

И теперь, с тяжелым сердцем глядя, как мама надевает шляпу и плащ, Примми со страхом думала о том, что ее новые одноклассницы в Бикли станут относиться к ней точно так же. Именно по этой причине она старалась тщательно следить за своей речью. Не потому, что ей хотелось говорить безупречно, как, судя по всему, думали ее бывшие подруги, а просто чтобы в новой школе не отличаться от других учениц.

— Тебе вовсе не обязательно идти со мной, мама, — робко заметила она. Меньше всего Примми хотелось в первый же день в Бикли стать мишенью для насмешек, появившись в школе в сопровождении мамы, словно пятилетний ребенок. — Я отлично помню дорогу. И вовсе я не… — Примми осеклась и тяжело вздохнула. — Я не заблужусь. Школа, конечно, далеко от станции, но идти нужно все время прямо.

— Может, так оно и есть, Примми, — возразила мама, снимая воображаемую пылинку со школьного блейзера дочери, — но в самый первый день я уж лучше пойду с тобой, для верности. А теперь давай-ка ноги в руки, а не то проклятый поезд уйдет без нас.

Первое, что бросилось в глаза Примми, когда они с мамой шли целую милю с четвертью от станции к школе, — это поразительное количество машин, движущихся вдоль обсаженной деревьями дороги. Все пассажирки были одеты в форму школы Бикли. Некоторые ученицы в красно-коричневых блейзерах шли пешком, но все они шагали, сбившись в стайки, весело болтая, и ни один форменный блейзер не выглядел таким кричаще новым и вопиюще жестким, как у Примми.

— Это прям настоящее путешествие, а, дочка? — тяжело отдуваясь, пробормотала мама, когда они достигли ворот школы. — Что ж, у тебя ножки молодые. Так что, ежели не пропустишь утренний поезд, будет полный порядок.

Школа оказалась низкой и вытянутой, со множеством огромных окон. Покрытая гравием площадка напротив школьного здания тоже поражала своими размерами. Впрочем, именно такая площадка здесь и требовалась: в ворота Бикли то и дело одна за другой стремительно въезжали машины. Хрустя гравием, они останавливались на площадке и извергали из своих салонов сразу по две, три или даже четыре девочки.

— Думаю, тебе лучше уйти, мама, — пробурчала Примми, когда белый «зодиак» скользнул по гравию всего в нескольких футах от них. — Другие матери тут не околачиваются.

— Ну и что с того? Может, здесь больше нет новеньких, — неуверенно возразила мама, с благоговейным ужасом оглядывая внушительную толпу девочек, собравшихся перед входом в школу.