Такая долгая жизнь - [252]

Володя выглянул из кузова: мотовоз разгонял вагоны по путям. Это займет с полчаса. Полчаса еще можно полежать.

Но вот уже Гросс-Вильям прокричал свое обычное:

— Комм, комм, вагонен абладен…

Из будки никто не выходил. Притаились и те, которые, как Володя лежали в кузовах других грузовиков и прицепов.

Вильям распахивает дверь будки. Володя слышит ее скрип и грозный голос:

— Сколько раз можно говорить! Или позвать полицая?..

На этот раз из будки доносится некоторое шевеление.

— Раус! Лёс, шнелль, вагонен абладен! — Вильям начинает сердиться, надо вылезать из кузова.

В кабине просыпается Генрих. Вильям видит Володю, подходит к машине и говорит:

— Оставайся пока здесь. Поедем на товарную станцию, на Бляйхештрассе.

Еще повезло, еще подарено минут пятнадцать ничегонеделания, пока Вильям распределит всех на работу. Потом поездка на Бляйхештрассе, это в другой конец города, минут двадцать — двадцать пять тоже можно будет полежать. На товарной станции возле завода Бляйхештрассе Вильям пойдет еще в бюро. Там пока отыщут бумаги. Потом вагон подгонят к разгрузочной рампе… Нет, сегодня Володе решительно везет: утром — морковка, а теперь вот поездка на Бляйхештрассе… В это время загудел форалярм — три долгих гудка сирены, предупредительная тревога.

По сигналу форалярм все оставались на своих рабочих местах. Но в воздух потянулись аэростаты воздушного заграждения. Пожарные машины покинули гаражи и разъезжались в укрытия, оборудованные для них в разных концах завода, возле резервуаров с водой.

Наряды полиции тоже покинули свои будки около проходных и заняли посты в бетонных будках, похожих на афишные тумбы. Сверху «тумба» прикрыта бетонным колпаком. Внутри она полая. В «тумбе» есть щели на уровне глаз на все четыре стороны для обзора. Щели узкие, осколок через такую щель не проникнет вовнутрь, разве что очень маленький. В этих «тумбах» полицаи прячутся во время налетов. По всему заводу расставлены такие «тумбы». Глаза полицаев следят за всем, что происходит на заводе и во время налетов.

Пришел Гросс-Вильям.

— Можно ехать, — сказал он Генриху и полез в кабину.

Машина выехала за ворота «Мариене». Дорога эта Володе хорошо знакома. Сто раз по ней езжено и переезжено. Володя стоял в кузове, придерживаясь руками за кабину, и смотрел на яблоки, которыми увешаны деревья маленьких пригородных дач.

* * *

Второе авиасоединение американской стратегической авиации над Фленсбургом обстреляли зенитные орудия. Самолеты шли на высоте около десяти тысяч метров. Летчики еще полчаса назад перед подъемом надели кислородные приборы.

Среди «этажерки», в которую были выстроены эскадрильи, разорвалось несколько снарядов тяжелых зенитных орудий. У одной «летающей крепости» задымил правый двигатель. Самолет вывалился из строя, стал разворачиваться…

Двадцать семь немецких истребителей, которые поднялись из Киля, были встречены таким огнем «этажерки», что тотчас же отскочили. Тут на немцев навалились «спитфайеры». Весь в петлях инверсионных газов, гудящий, стреляющий клубок прокатился над Кильским каналом, над перешейком и удалился в сторону моря.

Над Балтийским морем уцелевшие немецкие истребители отстали, повернули назад.

Первые эскадрильи авиасоединения уже достигли острова Лолланд. До Ростока оставалось лету около тридцати минут…

* * *

«Боргвард» проехал Нептунверфт, бензозаправочную станцию и большой гараж фирмы «Мерседес». На Доберанерплац они свернули налево, у Штайнтор тоже налево и вниз. Здесь неподалеку и располагалась городская товарная станция. С одной стороны станции были подъезды к разгрузочным рампам. С другой — через дорогу — находился завод Хейнкеля Бляйхештрассе.

Машина остановилась у двухэтажного здания управления станции. Вильям неторопливо вылез из кабины.

— Оставайся здесь, я скоро приду, — сказал он Володе.

— Хорошо.

Напротив товарной станции под холмом располагалось бомбоубежище. Холм возвышался над дорогой метров на десять.

У дверей убежища стояли дежурные с повязками со свастикой. В это убежище русских не пускали. Под зданием станции тоже было убежище, но оно не надежное. Володя уже не раз попадал под бомбежки и разбирался в этом.

В марте сорок четвертого года Росток бомбили скоростные бомбардировщики «москито». Стоял тогда пасмурный день. Налет был неожиданным. Без тревоги. Был, правда, форалярм, который длился, как и в этот раз, почти два часа. Многие о нем забыли. И вдруг из-за низких облаков послышался гул моторов над головой. Взрывы бомб, лихорадочная стрельба зенитных установок…

Бомбили тогда Нептунверфт, но зацепили и «Мариене», железнодорожную станцию, деревообделочный цех и тридцать шестой, нефтехранилище. Был воскресный день. Только «транспортники» работали. Двое русских погибло во время той бомбежки.

Неделю назад был налет на завод «Арадо» в Варнемюнде. Когда загудела тревога, Володя побежал не в щель, а к берегу залива. Здесь под песчаным откосом, «на воздухе», было спокойнее. По крайней мере, видишь, где смерть.

Многие русские и поляки прибежали тогда на берег. На их глазах и произошла вся бомбежка. Сначала самолеты пролетели над «Мариене». Как бы вынюхивая, высматривали свою жертву. Был ли это маневр — зайти на бомбежку с суши — или действительно флагман «прицеливался», искал то, что ему нужно, а заход с суши давал точную ориентировку, Володя не знал. Самолеты снова прошли над «Мариене». Все ждали, что вот-вот на их головы посыплются бомбы. От гула моторов дрожала земля, дрожали стены зданий, воздух. Самолеты, как обычно, шли высоко, порядка девяти-десяти тысяч метров. Истребители же американцев неожиданно пронеслись над самыми головами, начисто оглушив, повергнув всех наземь, как порывом ураганного ветра. Пули крупнокалиберных пулеметов беззвучно впивались в песчаный берег. Несколько человек не поднялось с земли. Легли и не встали.