Такара - [56]

Очевидно, что последовавшие за этим потоком сознания витиеватые маты Костян произнес вслух. Это оказалось столь неожиданным, что нашедшие его воины, оторопели и рассмеялись. Вражий смех парадоксально подействовал на него — едва подарив надежду на то, что смерть откладывается, как веселье стихло. Инстинктивно Костян стоя на коленях, склонился перед воинами, протягивая руки соединенные в запястьях перед собой. Теперь оставалось только ждать.

Внезапно воздух прорезал леденящий душу вой, затем завыл весь лес, это был крик торжества, истинного торжества. Нечаев напрягся, ожидая удара, но его не последовало. Древко больно стукнул по темечку, и он поднял голову.

— Встан, рус, иди Каарчак. — Слегка ударил себя в грудь стоящий перед ним враг.

«Торчак злое*учий. Живем, братец!» — подумал Костян, неловко поднимаясь на ноги и зубами затягивая узел на бинте. «Ну и рожа! Думаешь, русские сдаются? Хуюшки! Я, может, диссертацию по зинданам пишу, а чего не сделаешь ради науки?». Группа воинов двинулась вперед, подгоняя бредущего из последних сил пленного. Шумел только землянин, воины с копьями же напоминали тени, скользящие по прошлогодней листве.

* * *

Арсений мучился. Ира не обращала на него особого внимания, и он уже который день ломал голову, как бы привлечь ее взгляд к своей персоне. С самого начала шансы у него были не плохие, Тиму явно Елисеева была безразлична, Михаил вскоре переключился на Софью, завороженный ее габаритами. Но тут появился сержант, а потом и целая группа лесных супервоинов. Правда, Климов проговорился, что в момент переноса возвращался от своей любимой девушки, так что Иволгину он был пока не конкурент. Оставались все из себя мужественные егеря, державшиеся обособленно и отстраненно, но вот теперь… Народу здорово прибавилось и это вливало в хрупкое вместилище Сениной души Ниагарский водопад уныния. Копаясь в сути своей проблемы, он понял, что дело вовсе не в количестве потенциальных конкурентов, а в самой личности товарища Иволгина, которая на сегодня, признаемся честно, никак себя не проявила и тускло смотрелась на фоне старших насквозь героических товарищей.

Вот и ломал себе голову уже второй день, чтобы такое учудить? В тему и в масть. Никогда прежде Арсений по-настоящему мук любви не ощущал и поэтому очевидных выходов не знал. Учеба давалась легко. Студенческая, а до нее школьная жизнь этакого пай-мальчика проходили гладко и без особых проблем. Если что, всегда рядом был отец и старшие братья. Одно время он даже подумывал обратиться за советом к Тимофею или Мише, но потом передумал. Итак, понятно, что они скажут, а толку то? Он не они, и вот так запросто все закрутить у него не получится, да и не надо ему этого. Внутренне он ясно понимал, любые манипуляции или заходы не верны, все должно быть честно и открыто. Ира сама должна его заметить и принять в свое сердце.

От тяжелых раздумий болела голова, сон уходил. Он зубрил разделы устава (на память Сеня никогда не жаловался), разбирал и собирал оружие, набивал обойму винтовки, снаряжал магазин автомата или ленту пулемета, учился бесшумно ходить, перемещаться перебежками и держать сектора, и все время думал, думал, думал. От этого случались казусы чаще, чем с другими «молодыми бойцами», однако никто из наставников рук не распускал, ограничиваясь устными внушениями.

Ночь второго после прибытия в Крепость дня, третий час пополуночи. Промучившись без сна полночи, Арсен решил проветриться и успокоить нервы, он даже собрался начать курить, рассчитывая, что это ему поможет. Прихватив трубку, кисет, зажигалку, направился на свежий воздух. Голова реально шла кругом. Теперь он верил рассказам старшего брата, что в армии порой просто не можешь спать от усталости. Только Хан чуток помогал в его мучениях, верный пес, чутко реагируя на состояние хозяина и друга, старался отвлечь и развеселить Арсения на свой собачий лад. Вот и сейчас в наступившей ночной темноте, которую весьма условно освещали Луна и звезды, пес играл с ним в «нападайку». Смысл игры заключался в том, что Хан абсолютно бесшумно подкрадывался к Сене с разных сторон и прыгал на хозяина, клацая зубами и глухо рыча.

Устроившись на лавке, стоящей слева от входа в казарму, той самой, где, по словам Тима, он повстречал непонятного старика, привалился спиной к холодной каменной стене и, отбиваясь от наскоков пса, оглядел внутренний двор крепости. На принципиально безоблачном, полном звезд небе царила восходящая и уже почти круглая Луна. Ее отраженного света хватало, чтобы рассмотреть окрестности в деталях. Часовых на гребне стены не видно. Тишина, только далекий крик неведомой птицы да стрекот насекомых. Угомонив Хана, он взялся набивать трубку, как его научил сегодня Климов, закончив с процедурой, с неким сомнением посмотрел на дело рук своих.

Вздохнув, протянул руку, собираясь вытащить зажигалку из внутреннего кармана куртки, как услышал глухое и грозное рычание Хана.

— Что такое? — Сеня коснулся спины пса, тот стоял весь напряженный как струна. Не успел Иволгин ничего решить, а Хан с громким лаем рванул в темноту. Раздался крик, приученный с первого дня нахождения в Такаре постоянно носить с собой оружие, Сеня, схватился за ствол. Больше всего Иволгин боялся, что лайка напала на одного из обитателей крепости. До боли в глазах всмотрелся и увидел, темные фигуры, которые четко проявились над заостренными бревнами палисада на фоне ночного синевато-черного неба. Все его сомнения исчезли, «Нападение!» метнулась в голове мысль.