Так велела царица - [4]

Наконец Мария не выдержала.

— Добрые господа! — вскричала она голосом, в котором слышались рыдания. — Не издевайтесь надо мною, если в сердце вашем есть капля жалости ко мне и к моим несчастным сиротам. Если уже решено вести нас на казнь, то ведите нас, только не томите больше! Не смейтесь над нами, милостивые господа! — и она тяжело рухнула в ноги старшему из вельмож, как мысленно назвала людей в шитых кафтанах.

— На казнь!? Господь с тобою, матушка-графиня! — послышался над нею испуганный голос, и все трое людей в кафтанах со всех ног бросились поднимать ее с полу.

— Графиня? Какая графиня? — испуганно и растерянно прошептала Скавронская, оглядываясь во все стороны. — Где ты ее видишь, милостивый господин?

— Матушка, ваше сиятельство, вы-то сами и изволите быть графиней… а мы не господа, не извольте нас называть так… Мы только придворные лакеи и пришли по приказу его светлости князя Меншикова, служить их сиятельствам, молодым графчикам. К вам же сейчас явятся девушки-камеристки и проведут вас в ваши апартаменты! — сказал старший из людей, снова отвесив низкий поклон Скавронской.

На этот раз испуганная крестьянка даже не поклонилась ему в ответ. Страх на лице ее сменился самым крайним удивлением. Широко раскрытыми глазами смотрела она на троих странных господ в шитых золотом кафтанах и ничего не говорила.

В ту же минуту, как в сказке, появились две пышно одетые дамы, которые с глубокими реверансами и приседаниями подошли к Скавронской и почтительно поцеловали руку у растерявшейся вконец женщины.

— Ваше сиятельство! Не угодно ли следовать за нами? Мы покажем вам ваши апартаменты и оденем вас, как подобает вашему высокому званию.

И, взяв под руки совершенно растерявшуюся Скавронскую, дамы почтительно повели ее из горницы.

— А вы, ваши сиятельства, молодые графы, — обратился в то же время к Мартыну и его брату старший из лакеев, — извольте одеться в ваше парадное платье, присланное сюда его сиятельством господином обергофмейстером двора…

— Ба! Вот так штука, слышишь, Ваня? Вместо казни, да прямо в графы! — вскричал Мартын, разом оживившись, и запрыгал по горнице, хлопая в ладоши. — Это мне нравится! Ужасно нравится, признаюсь! Открывайте ж ваши сундуки, сударь, и показывайте нам, что за наряды вы принесли с собою!

И он так звонко ударил в ладоши под самое ухо лакея, что чуть было не оглушил последнего.

— А графчик-то, кажется, из веселых? — подмигнул один слуга другому.

— Он похож как две капли воды на матушку государыню, — шепотом отвечал тот.

* * *

Между тем из огромного ящика были вынуты два нарядных детских кафтана с дорогим золотым шитьем, немецкого покроя, какие носили в то время дети знатных вельмож, богатые шаровары, нарядные треуголки, шпаги и сапоги из тончайшей сафьяновой кожи. Ничего не было забыто; даже белые парики (которые в то время носили вельможи) лежали поверх пышных костюмов.

Вмиг оба мальчика преобразились. Из маленьких грязных крестьянских ребятишек они обратились в красивых нарядных куколок. Если бы мать увидела их сейчас, она едва ли бы узнала своих сыновей.

Оба мальчика были сами не свои от радости. Они поминутно ощупывали свои костюмы, дергали за кафтаны один другого и не могли в достаточной мере налюбоваться своим нарядом.

Когда одеванье приходило уже к концу, дверь приотворилась и в щель ее просунулась черномазая смешливая рожица старого сморщенного маленького человечка.

— Ба! Это что за обезьяна? — бесцеремонно тыкая чуть ли не в самое лицо вошедшего, спросил Мартын.

— Тише, ваше сиятельство… не извольте говорить так, — произнес испуганным голосом старший из слуг.

— Ты тоже лакей, что ли? — не унимался тот и, набравшись смелости, с самым непринужденным видом подошел к черномазому человеку.

— О! Но! Я учитель… Я танцмейстер цесаревны Елизабет Петровны! — закартавил тот. — Я пришла учить ваши сиятельства танцевальный премудрость…

— Учить танцам? Понимаю. Но почему же ты такой черный? — не унимался Мартын.

— Я итальянец! — ответил Мартыну маленький человечек во фраке.

— Итальянец?! — с удивлением переспросил тот. — А разве итальянцы все такие черномазые?

Лакеи, к которым Мартын обратился с последним вопросом, незаметно фыркнули, отвернувшись из приличия в сторону.

Иван дернул за руку брата.

— Тише, Мартенька, — прошептал он, — чего доброго, осерчают на нас и прогонят! И платье велят скинуть и отдать обратно. Долго ли до беды.

— Ну, уж платье не отдам! Дудки! Коли надели его на меня, так прощайтесь с ним! — весело вскричал Мартын. — Кто же тебя прислал учить нас? — обратился он к итальянцу.

— Мне сама императрица велела вас учить, господа маленькие графы, — ответил итальянец.

— А каким же ты будешь нас учить танцам, итальянец? — снова обратился мальчик к черномазому человечку.

— Я буду вас, мой маленький граф, учить не только танцам. Сначала я буду учить, как должны кланяться такие знатные господа, как маленькие графы, как надо ходить, как надо голову держать… — отвечал тот.

— Вот так штука! — весело расхохотался Мартын. — Да неужто я грудной ребенок, что меня учить ходить надо?… А кланяться я и без тебя умею. Вон спросите этих, — кивнул он в сторону лакеев, — я им так кланялся только что, что чуть голову себе не оторвал.