Так начиналось… - [22]

Встретив под Москвой в саду зверька с вытянутой мордой и полуслепыми глазами, роющего землю и мешающего своими подземными ходами разбить аккуратные грядки, вы скажете: это крот. Животное, которое занимается такой же работой в саду где-нибудь в Австралии, окажется родственником кенгуру, а в Аргентине вы примете за крота сородича хомяка! Совершенно различные виды животных при обитании в сходных нишах через тысячи лет становятся почти близнецами.

Дело в том, что у разных организмов возникают не только различные несходные, но и некоторые общие, однотипные изменения наследственности. Это и позволило Вавилову открыть закон «периодической системы» в биологии. Этот закон позволяет на основе изучения изменчивости форм одной родственной группы видов предсказать особенности строения форм другой группы, попавшей в сходные условия существования, в сходные ниши жизни. Подобно тому как периодическая система элементов Д. И. Менделеева позволяет предугадывать физические и химические свойства еще не открытых элементов, так и закон Н. И. Вавилова позволяет направленно искать и предвидеть строение и образ жизни еще не открытых видов организмов.

И когда мы строим предположение, как выглядит мыслящее существо с другой планеты, мы можем с уверенностью сказать: нет, оно не похоже на человека. Во всяком случае, с марсианами у нас ничего общего нет — слишком не сходны наши жизни.

Но, может быть, в созвездии Андромеды есть такая же голубая планета, как наша?

«Периодическая таблица» Вавилова предсказывает, что земные виды отличны от инопланетных, пишет зоолог Н. Воронцов. Мыслящий житель иных миров не может быть близнецом человека. Каков он? Предсказать трудно. Но изменчивость во вселенной неисчерпаема. И не будем огорчаться, что он на нас не похож. Если он разумен, мы найдем общий язык при встрече.

Однако мы слишком забежали в будущее и потому вернемся в год 1920-й, к мыслям растениеводов того времени.

Вглядываясь в ряды Вавилова, они прикидывали: существует же на свете Тритикум полоникум — польская пшеница с крайне высоким весом зерна. Надо добиться, чтобы и у мягкой пшеницы 1000 зерен весили по 80 граммов. Как? Отбором, скрещиванием лучших сортов.

Слыхали, какие чудеса в Козлове творит Мичурин? Удваивает вес яблок, вишен. Почему бы не добиться того же в растениеводстве? На съезде селекционеров имя Мичурина упоминалось не однажды. Но сам он в Саратове не был. Сказалась традиция: ученый сам по себе, опытник (или, как тогда говорили, оригинатор) сам по себе.

Традицию надо было ломать, надо было ликвидировать отрыв науки от практики и объединить усилия теоретической селекции и опытного дела. За это взялся Вавилов.

Вызванный в столицу, чтобы заменить Регеля, он по пути заезжает в Козлов посмотреть крохотный уголок земли, обновленный выдающимся русским самородком.

Вавилов и Мичурин

В научно-популярной литературе, в кино и театре Мичурину уделено немало ярких страниц. Это очень справедливо: такой самобытный человек, такой талант и его судьба не должны были пройти мимо внимания людей искусства.

Мичурин от природы был человеком науки, науки творческой, органично связанной с жизнью. Каковы же были его взаимоотношения с миром науки, с учеными? Есть общепринятая схема ответа: Мичурин был талантливый ученый, но ученые его не признавали. Они называли его выдающимся опытником, и только. А за глаза даже ругали «ползучим эмпириком». И лишь некоторые государственные деятели оказывали ему материальную и моральную поддержку.

Эта схема невероятно далека от истины. Вот почему мне так хотелось поставить рядом эти два имени: Вавилов и Мичурин.

Покойный мичуринец Иосиф Степанович Горшков рассказывал мне, что этих людей связывало большое взаимное уважение и искренняя симпатия. Приезды Николая Ивановича (а это было не раз) становились праздником для преобразователя природы.

«Надо написать о том, что вы сделали за полвека, подвести итоги ваших работ», — заявил Вавилов Мичурину. И взялся помочь.

В Америке — в Калифорнии и Канаде — Николай Иванович убедился, что там Мичурина уже знают. Ему показали увешанный плодами мичуринский сорт сливы, вывезенный из Козлова интродуктором Франком Мейером.

Вавилов мог сравнить и условия работы и успехи Мичурина и Бербанка. А сравнив, стал убежденным пропагандистом мичуринских идей в области гибридизации. То, что делал Мичурин в практике (и для науки), тоже занимало Вавилова в теории (и для практики).

В тиши уездного городка, на краю пыльных улиц обыкновенного русского городка Средней России живет и работает Иван Владимирович Мичурин. Не благодатный климат Калифорнии, а суровые условия Средней России — знойное лето и зимние стужи, убогая русская действительность — удел русского Бербанка.

«Условия работы русского оригинатора неизмеримо труднее», — писал Вавилов. И сделал все, что в его силах, чтобы облегчить Мичурину условия работы. Великий труд оригинатора вдохновлял молодого профессора, он уже видел убогую Россию сплошным мичуринским садом, а в Мичурине — своего единомышленника и товарища в борьбе за идею обновления.

На Всесоюзном совещании по опытному делу при Наркомземе Вавилов поднял вопрос о широкой публикации трудов преобразователя природы, о содействии питомнику Мичурина. Поднял во всех инстанциях: в профсоюзе работников земли и леса, в Наркомате земледелия, в Главном комитете Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки.