Так кто же развалил Союз? - [2]

Иван кивает на Петра

Кто же приказал российским войскам расправиться с мирными манифестантами?

Заседание Политбюро, где обсуждался вопрос о тбилисских событиях, состоялось 20 апреля, то есть ЧЕРЕЗ ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ после того, как они случились, причем «тбилисский» вопрос был лишь четвертым по очереди — надо полагать, впереди стояли более важные.

Горбачев сразу же принялся обвинять главного грузинского начальника — первого секретаря ЦК Компартии республики Джумбера Патиашвили: дескать, тот склонен использовать силовые методы вместо того, чтобы идти «в народ», говорить с народом.

— У него (у Патиашвили. — О.М.), как и у его товарищей, есть элементы паникерства, мнительности и больше всего — расчет на силу. Недоставало характера вести политическую работу… У Патиашвили тяга к «решительным действиям». Я давно говорил — давайте учиться работать в условиях демократии. Теперь вот все подтверждается. Политический метод наши кадры рассматривают как проявление слабости. Сила — вот это вещь!.. Затрону в связи с этим такую тему, как информация, необходимая для принятия решения… С точки зрения информации давайте посмотрим на события в Тбилиси. Вот я прилетел в Москву (из Лондона. — О.М.) Мне во Внукове говорят: введены войска в Тбилиси. Это что? Так надо было? Тогда в аэропорту я не стал вникать, не поставил под сомнение это решение. Хотя сразу понял, что что-то назрело. Мне сказали, что это нужно было для охраны объектов, не больше. А комендантский час зачем нужен? Не нужен он был. Там надо было членам ЦК идти к народу. А они, оказалось, сидели в бункере. И уповали только на силу. Правильную информацию мы стали получать позже…

Мысль о том, что у высшего руководства в Москве не было ну никакой информации по поводу обстановки в Тбилиси охотно подхватывает председатель Совета Министров, член Политбюро Рыжков. Он принимается чуть ли не рубаху на себе рвать: ну как же так можно, держать в неведении руководство!

— Мы в эти дни были в Москве, а что мы знаем? Я — председатель правительства, а что я знал? О гибели людей в Тбилиси в «Правде» прочитал. Секретари ЦК знали. А вот мы, члены Политбюро в правительстве ничего не знали.

«Шпектакль», да и только! Только из «Правды» он обо всем узнал…

Но тут еще, в причитаниях Рыжкова, по-видимому, четкий намёк на то, кто именно «всё знал» и кто тот высший чин, который санкционировал тбилисскую бойню. Всё знали секретари ЦК. Число их — девять. Совсем немало. Ну, а «главный» среди «рядовых» секретарей, второй человек после генсека — Егор Лигачев. В его сторону и кивок. С него, мол, и спрашивайте.

Рыжков между тем продолжает кликушествовать:

— Да, мы в Политбюро не должны паниковать. Но мы должны иметь своевременную и правдивую информацию. Куда это годится? Армию применили против народа. Командующий округом там действует, а мы в Москве ничего об этом не знаем. Он возьмет и арестует все политбюро Грузии. И мы опять узнаем об этом из газет (вон куда занесло товарища Рыжкова в его святом негодовании! — О.М.) И Михаил Сергеевич, оказывается, не знал (действительно не знал? — О.М.) Так что же это такое у нас происходит? Армию применяют, а генсек узнает об этом только на следующий день (тут не ясно, всерьез ли говорит Рыжков или иронизирует по поводу «незнания» Горбачева. — О.М.) Как мы выглядим и перед советским обществом, и перед всем миром? Вообще у нас получается, куда ни погляди, — делаются дела без ведома Политбюро. Это еще хуже, чем если бы Политбюро что-то неправильно решало.

Ну, как же без ведома Политбюро? Сам же Рыжков только что заявил: секретари ЦК — Лигачев и, видимо, все другие — всё знали. Знали и, надо так понимать, дали добро. А Лигачев, между прочим, член Политбюро. И еще пятеро секретарей — Зайков, Медведев, Никонов, Чебриков, Яковлев, — члены того же руководящего партийного органа. Разумовский — кандидат в члены. Как же Политбюро ничего не знало?

Но вот все равно виноваты генералы. Горбачев строго выговаривает министру обороны Язову:

— Дмитрий Тимофеевич, отныне без решения Политбюро в таких делах армия не должна участвовать.

Это, как говорится, — для стенограммы. Никаких решений Политбюро по таким поводам почти никогда не бывает. Знает и Язов, что его подчиненные снова могут понадобиться.

— Все-таки войска от Тбилиси далеко не надо отводить, — советует он Горбачеву.

Горбачев оставляет эти его слова без ответа. Действительно, и от Тбилиси далеко не надо отводить, и от других потенциальных очагов «бунтарства», число которых будет все возрастать. Впрочем, можно и отвести, а потом быстро «подвести». Тут при современных средствах транспорта особых проблем не будет.

Горбачев действительно ничего не знал?

Ну, а что же он сам-то, генсек, верховный главнокомандующий действительно не знал, что происходит в Тбилиси, не знал, кто и какие команды отдал по «наведению порядка»? На съезде народных депутатов он скажет, что ничего о тбилисских событиях не ведал, не успел разобраться, поскольку вернулся из Англии в Москву лишь 8 апреля поздно вечером. Это, так сказать, его алиби. На самом деле он прилетел из Лондона не 8-го, а 7-го. Прямо в аэропорту Чебриков проинформировал его об обострении обстановки в Тбилиси, о непрекращающемся там многолюдном митинге, об «антиабхазских, антиправительственных, антироссийских лозунгах и призывах». Времени, чтобы во всем разобраться и принять адекватные решения, было — «навалом».