Так крошится печенье - [46]

Алджир снова зашевелился и сел, как только Эдрис появился в гостиной.

— Как насчет кофе? — с надеждой спросил Алджир, потягиваясь.

— Сейчас.

Эдрис засеменил на кухню и включил кофеварку. В ожидании кофе он прислонился к стене и раскрыл газету. При виде заголовка крупными буквами на всю полосу у него перехватило дыхание. Он смотрел на него не отрывая глаз, и газета шелестела в его дрожащих руках. Во рту пересохло, сердце готово было выскочить из груди.

«НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОНДИНКА НАЙДЕНА В КОРАЛЛОВОЙ БУХТЕ»

Забыв о начинающем кипеть кофе, Эдрис прочел статью о страшной находке, снабженную фотографией пухлого сынка Хесса. Потом выключил кофеварку и, едва передвигая ноги, побрел в гостиную. Он был так взбешен, что мог бы убить Алджира, который сидел на кровати в халате и зевал, почесывая голову.

Увидев бледное от ярости лицо Эдриса и его горящие злобой глазки, Алджир выпрямился:

— В чем дело?

Эдрис молча протянул ему газету.

Алджир прочитал заголовок, и краска сбежала с его лица. Он с трудом встал на ноги.

— Господи! — выдохнул он. — Они нашли ее!

Он начал читать статью, но руки у него дрожали так сильно, а в глазах так потемнело от страха, что строчки расплывались, и он с проклятьями швырнул газету на пол.

— Что они пишут?

Эдрис подошел к бару и налил в два стакана виски.

— Что они пишут, черт возьми? — закричал Алджир.

— Возьми себя в руки! — огрызнулся Эдрис. — На вот, выпей.

Алджир схватил стакан и, залпом выпив его, налил себе еще.

— Я сейчас же сматываюсь отсюда! — забормотал он. — Черт тебя подери, Тики! Зря я согласился участвовать в твоей бредовой затее. Я…

— Заткнись! — зло оборвал его карлик. — Это ты во всем виноват! Я говорил тебе поглубже закопать ее. Поглубже, кретин! Это называется «поглубже», если ее раскопал ребенок?

Алджир опрокинул в себя виски и снова налил порцию. Спиртное подействовало на него, и он начал приходить в себя.

Сев на диван, он поднял с пола газету:

— Я закопал ее как надо. Просто не повезло.

— Не повезло? Тебя убить мало, идиот! — так и взвился Эдрис. — Упустить такой барыш! Чтоб ты сдох! Зачем я с тобой связался, надо было все самому делать!

Более или менее успокоившись, Алджир прочел газету и сказал:

— Похоже, они не знают, кто убитая, и у них нет ни единого ключа к разгадке, так здесь говорится. Пока Айра будет играть свою роль, им ни за что не догадаться, что это Норена.

Подавив гнев, Эдрис выхватил газету у Алджира, сел и перечитал статью.

— Да, — согласился он, — дело еще может выгореть. Возможно, они никогда не узнают, кто она.

— Нет, нет! — в панике запротестовал Алджир. — Я сматываюсь. Теперь продолжать аферу опасно. Я знаю копов. Они скрывают от прессы истинное положение вещей и в любую минуту могут установить ее личность.

— А могут и никогда не установить, — возразил Эдрис. — Как они это сделают? В статье говорится, что лицо у нее наполовину изъедено насекомыми, а то, что осталось, обезображено. Также говорится, что на теле нет никаких примет и совершенно здоровые зубы. Как же, черт возьми, они опознают ее?

Алджир задумался, но все еще сомневаясь, предположил:

— А вдруг они что-то разнюхали, но скрывают?

— Что разнюхали? — рассвирепел Эдрис. — Тогда бы напечатали в газете. Они ведь хотят опознать ее, не так ли?

Алджир не нашелся что ответить. Он допил виски и, нетвердо держась на ногах, начал мерить шагами комнату.

— Все равно, Тики, я уеду. У меня есть двадцать тысяч баксов, и этого мне достаточно. Сегодня же попытаюсь сесть на самолет.

Меньше всего Эдриса устраивал сейчас выход Алджира из дела. Без Алджира карлик не мог добраться до денег Гарленда. С трудом сдержав раздражение, он взял со стола ключ от сейфа Гарленда и поводил им перед носом Алджира.

— Дело пахнет ста кусками! — визгливо вскричал карлик. — И ты откажешься от таких денег?

Искушение было велико, но Алджир покачал головой:

— Мы сможем заняться этим только завтра, а к тому времени они, возможно, опознают ее. И тогда сразу же поедут в школу, где директор даст им описание моей внешности. Им ничего не стоит меня сцапать. Нет, к черту деньги! Пока не поздно, надо уносить ноги.

— К черту пятьдесят тысяч долларов? Ты что, рехнулся? — завопил Эдрис, вскакивая с кресла. — И надолго ли тебе хватит двадцати кусков, ты подумал? Слушай, Фил, завтра мы уедем вместе. Я поеду с тобой, но сначала мы заполучим деньги Гарленда.

Алджир смерил его презрительным взглядом:

— Да я бы тебя с собой и к черту в пекло не взял! Каждый коп в стране тут же вычислит тебя, уродец паршивый. Смотаться с тобой — все равно что неоновую вывеску на себя нацепить.

Эдрис едва не задохнулся от бешенства. Пот струился по его лицу, но он сумел взять себя в руки.

— Ну хорошо, — глухо проговорил он. — В таком случае мы разбежимся, но сначала доберемся до денег Гарленда.

— Я этим не собираюсь заниматься, — отрезал Алджир. — Я уезжаю сегодня же.

Эдрис не отводил от него взгляда, полного ненависти. Как бы то ни было, он должен убедить эту безмозглую тварь действовать сообща. Решение родилось быстро: он сыграет на жадности Алджира.

— Ну что ж, тогда я забираю весь куш.

Алджир перестал ходить по комнате: