Таинственный пруд. Том 1 - [8]

— По крайней мере, — вставил Мэтью, — проект близится к завершению и, судя по всему, получается неплохо.

— Маленький Джон постарается сделать все, чтобы вызвать осложнения, — сказал дядя Питер. — Что он там еще выдумал, Мэтью?

— Он хочет устроить салют из пушек в Сент-Джеймс-парке. Он говорит, что, если пушки будут стрелять в Гайд-Парке, в павильоне могут вылететь все стекла.

— А они не вылетят? — спросила моя мать.

— Конечно, нет! — заявил дядя Питер. — Просто он хочет поучаствовать в событии и доставить кое-какие неприятности.

— Полагаю, Альберт собирается выступить против него, — сказал Мэтью.

— А что, если стекла действительно вылетят? — спросила я.

— Милая моя Анжелет, — сказал дядя Питер, улыбнувшись мне, — в таком случае выяснится, что Альберт ошибался, а Маленький Джон был прав.

— А это не рискованно?

Он пожал плечами.

— Я не думаю, что Альберт пойдет на уступки в этом вопросе.

Ну-ну, не бойся, я думаю, ничего там не произойдет, и Хрустальный дворец останется цел. А если окажется, что я не прав, ну что ж, тогда я скажу «аи-аи-аи!»

— Мне кажется довольно глупым идти на такой риск, — сказала я. — Будет ужасно, если все пойдет прахом из-за такой мелочи.

— Жизнь, милое дитя, всегда содержит элемент риска!

Иногда бывает даже выгодно пойти на риск. Если принц уступит в этом вопросе, у Маленького Джона появятся новые амбиции. Альберт не может признать свою ошибку, и поэтому он пойдет на риск.

Я замолчала, обдумывая сказанное, и заметила, что дядя Питер с любопытством поглядывает на меня.

Он продолжал рассказывать о волшебной выставке, о том, что принц задумал ее как праздник труда и мира. Для нации лучше укреплять дружбу, демонстрируя свои технические достижения, чем сталкиваться на поле битвы. Искусство и коммерция должны идти рука об руку.

* * *

Настал великий день. Нам очень повезло, и мы сумели попасть на церемонию открытия. Впервые в жизни я увидела нашу королеву. Она выглядела просто великолепно в одежде розового и серебряного цветов. На груди у нее была лента ордена Подвязки, а на голове — небольшая корона, в которой сверкал алмаз Кохинор. У меня просто дух захватило: никогда в жизни я не видела такого великолепного зрелища! Я с радостью присоединилась к хору восторженных криков, которыми встретили прибытие королевы. Над головой у нее развевались перья, каким-то образом прикрепленные к короне. Она казалась очень гордой, счастливой и совершенно царственной — в общем, такой, какой и должна быть королева.

Это был прекрасный день. Он оправдал все мои ожидания. Играла прекрасная музыка. Мне очень понравился хор. Королева с супругом сидели под сине-золотым балдахином на королевском помосте. Я не могла оторвать от нее глаз. Мысленно я присутствовала там, я была Викторией — верной женой, мудрой матерью, великой королевой, примером для всей нации! Я была полностью удовлетворена.

За день мы очень устали. Нужно было так много увидеть самых разных вещей. Здесь были представлены все страны, демонстрирующие все лучшее, и самые знаменитые люди, вроде герцога Веллингтона. Но ничто не могло сравниться с нашей маленькой королевой, такой счастливой, такой человечной, но в то же время самой настоящей королевой. Я влюбилась в нее с первого момента, и именно воспоминания о ней были самыми значительным впечатлением этого дня.

Ни о чем другом, кроме выставки, дома, конечно, не говорили. Обсуждать ее можно было бесконечно. Тетя Амарилис сказала:

— Конечно, вы захотите еще раз посетить ее до возвращения в Корнуолл?

Моя мать согласилась с ней.

— А королева там будет? — спросила я.

— Это не удивило бы меня! — ответил дядя Питер. — Выставка задумана Альбертом, и поэтому в ее глазах она выглядит безупречно!

Из пушек стреляли в Гайд-Парке, — сказала я, — и стекла в павильоне не вылетели!

— Значит, ты помнила об этом? — улыбнулся дядя Питер.

— Ну да, ведь это было важно.

— Да, и несколько рискованно. Но разве я не говорил тебе, что иногда следует идти на риск.

И если ты будешь вести себя смело, то риск обернется в твою пользу.

В этот день мы поздно легли спать, и, как только моя голова коснулась подушки, я тут же провалилась в счастливые сны… В розовом платье, украшенном серебром, я торжественно ступала на королевский помост, и все приветствовали меня. Это был красивый сон.

* * *

Это случилось на следующий день.

Мы сидели за столом опять с Мэтью, который был здесь, по-видимому, постоянным посетителем. Мы продолжали обсуждать выставку и доедали последнее блюдо, когда послышался негромкий звук в дверь, и на пороге появился Джонсон, дворецкий.

Он вежливо прокашлялся и сказал:

— Сэр, вас желает видеть молодой джентльмен.

— Джентльмен? А не может ли он подождать, Джонсон?

— Он сказал, что дело очень важное, сэр. Он не представился?

— Он назвал себя мистером Бенедиктом Лэнсдоном, сэр.

В течение нескольких секунд дядя Питер сидел неподвижно. Наверное, это было трудно заметить, но я наблюдала за ним с близкого расстояния, и мне показалось, что он слегка обескуражен.

Он приподнялся со стула, а затем вновь сел.

— Хорошо, Джонсон, я встречусь с ним, но попроси его подождать.

Джонсон вышел, и дядя Питер взглянул на тетю Амарилис.