Таинственный Ктототам - [3]
Эта времянка была очень старая, облупленная, но с запертой дверью и такими пыльными стеклами, что невозможно было заглянуть внутрь. Кому она принадлежала, Гавриловы так и не выяснили. Старичок, у которого они снимали дом, утверждал, что это времянка Моховых, потому что находится на их территории, но Моховы это отрицали.
– Это не может быть наша времянка, потому что вход в нее с вашего участка! – говорили они.
– Но сама-то времянка на вашем участке! – возражал папа, на что дядя Марат философски пожимал плечами и уверял, что он не жадный. Пусть себе времянка стоит где хочет.
Как-то на односкатной крыше этой времянки Саша, Костя и Петя вместе с Андреем и Серафимом Моховыми основали общество женоненавистников. Общество существовало в форме зеленой тетради в клетку со списком участников, а чтобы участников было больше, Андрей и Серафим до кучи записали туда всех девочек. Через какое-то время оказалось, что все мальчики из тетради повычеркивались, а остались одни только девочки.
– Все правильно! Настоящие женоненавистники – это девочки! – сказал дядя Марат и сфотографировал эту тетрадь тремя разными объективами.
В окно было видно, как таинственный человек возится с замком, как заходит во времянку и плотно закрывает за собой дверь. А еще через какое-то время в пыльном окошке вспыхнул тускловатый желтый свет. Очень загадочный, потому что к времянке не было протянуто ни одного электрического провода.
– И что будем делать? – спросила мама. – Может, полицию вызвать?
– А что он такого натворил-то ужасного? Перелез через ворота, – примирительно сказал папа.
– Через наши ворота…
– И что?.. Ладно, я, пожалуй, пойду к нему постучу! Надо всё выяснить. Если это его времянка, дадим ему ключ от ворот. А то так и будет шастать, собак пугать, – и папа открыл дверь.
Папа Гаврилов вышел из дома и, на ходу набираясь решимости, направился к времянке. Родственники отважно следили за ним из окна. Папа дошел до времянки и, откашлявшись, постучал.
– Кто там? – спросил голос из-за двери.
– Меня зовут Николай! Мы живем в доме! – сказал папа. – Вы перелезли через наши ворота!
– Конечно, перелез! А вы хотели, чтобы я через них перепрыгнул? Кстати, вы в курсе, что ваши ворота сверху грязные? Это не вы вымазали их солидолом?
– Нет! – сказал папа.
– Точно не вы? А кто тогда? – усомнился голос.
– Откуда я знаю! – рассердился папа, пораженный тем, что уже вынужден оправдываться. – Может быть, вы хотя бы откроете?
– Не могу! – сказали со вздохом. – Я уже снял брюки. Заходите завтра после десяти утра!.. А лучше даже после одиннадцати! Спокойной ночи!
Качая головой, папа Гаврилов вернулся домой. Саша сидел на корточках за дверью и мастерил из катушки какое-то оружие.
– Это будет котопульта! – бормотал он. – Я знаю, почему они так называются! Древние люди пуляли котов в крепость, коты орали, жители не могли выспаться и сдавались!
Костя ухитрился надеть сачок для бабочек на голову Рите, что, судя по доносящимся из-под сачка звукам, ей совсем не нравилось.
– Ну что? – закричали все, радуясь, что папа вернулся живой.
– Он уже снял брюки, – авторитетно объяснил папа. – Приемные часы у него завтра после одиннадцати.
– А кто он хотя бы такой? Он представился? – спросила мама.
– Таинственный Ктототам, – ответил папа.
Глава вторая
Художник Федор
Теперь я знаю, как формировать ценности. Надо из всех детей купить лупу только одному, тогда для тех, кому не досталось, лупа будет ценностью. Если же купить сразу много луп, они их выбросят, разобьют, на том дело и кончится.
Папа Гаврилов
Ночью на Гавриловых так никто и не напал, так что Петя напрасно ночевал с битой, а Саша с подводным ружьем, от которого не было ни одной стрелы. На рассвете папа Гаврилов прокрался вниз. Он спускался по темной скрипучей лестнице, опасаясь разбудить Риту, которая запросто могла на нем повиснуть и отравить утренние часы спокойной работы. Где-то наверху, под детскими кроватями, стихийно включаясь, хрипела забытая игрушка. Папа не мог найти и обезвредить ее уже вторую неделю. Обычно игрушка хрипела секунд десять, а потом надолго замолкала, прячась среди множества немых игрушек. Потом опять включалась и хрипела. Это было жутко и напоминало писателя Ремарка, у которого на поле боя между мертвыми всю ночь стонал забытый раненый. Папа поставил чайник и мимоходом выглянул во двор, проверяя, на месте ли их велосипед. Велосипед был на месте. Свет во времянке, в которой проживала загадочная безбрючная личность, не горел.
Папа включил ноутбук и работал до тех пор, пока на втором этаже не начали срабатывать будильники. Он знал, что сейчас начнется. Все будут слышать только чужие будильники и вопить «Выключи немедленно!», а своих никто не услышит.
Активных пользователей будильников среди Гавриловых было всего шесть (за вычетом мамы, Риты и Кости), но каждый из этих шести ставил в телефоне обычно по четыре-пять будильников. Трезвон начинался в семь утра и заканчивался часов в девять, так как кто-нибудь обязательно забывал свой телефон дома, а чтобы отключить будильник, его надо было еще найти.
Минут через десять по лестнице забухали пятки. Первыми спустились Костя и Рита, хотя они-то как дошкольники могли бы еще поспать. Спящего Сашу папе пришлось сносить на руках и ставить на пороге туалета – единственное во всем доме место, где Саша с утра не обрушивался на пол. Саша постоял на пороге, пошатался и сделал шаг вперед. Это означало, что день для него начался.
