Таинственное происшествие в Стайлз. Таинственный противник. Убийство на поле для гольфа - [60]

И, тонко намекнув присяжным, насколько невероятно, чтобы они пришли к иному заключению, мистер Филипс уселся и вытер лоб.

Поначалу свидетелями обвинения выступали те, кто уже давал показания на дознании.

Первым вызвали доктора Бауэрстайна.

Все знали, что сэр Хевивэзер никогда не церемонится со свидетелями, выступающими против его подзащитных. Вот и на этот раз он задал всего два вопроса — но каким тоном!

— Доктор Бауэрстайн, если не ошибаюсь, стрихнин действует очень быстро?

— Да.

— Тем не менее вы не можете объяснить, почему смерть наступила только утром?

— Не могу.

— Спасибо.

Мистеру Мэйсу был предъявлен флакон с ядом, найденный в комнате Джона, и он подтвердил, что продал его мистеру Инглторпу. При допросе он сознался, что знал мистера Инглторпа только в лицо, но никогда не разговаривал с ним. Перекрестному допросу его не подвергли.

Выступивший затем мистер Инглторп утверждал, что не покупал яд и тем более не ссорился со своей женой. Несколько свидетелей подтвердили его показания.

Садовники рассказали, как подписались под завещанием. Затем выступила Доркас.

Верная своим хозяевам, она категорически отрицала, что из-за двери доносился голос Джона. Напротив, она могла поклясться — хозяйка разговаривала со своим мужем Альфредом Инглторпом.

Услышав это, Джон чуть заметно улыбнулся. Он-то знал, что зря старается верная Доркас — защита не будет отрицать его разговор с матерью. Миссис Кэвендиш не стали вызывать для обвинения ее собственного мужа.

Слово взял мистер Филипс.

— Скажите, в июле на имя мистера Лоренса Кавендиша приходила бандероль из фирмы Парксон?

— Не помню, сэр. Может, и приходила, но мистер Лоренс в июле часто уезжал из усадьбы.

— Если бы бандероль пришла в его отсутствие, что бы с ней сделали?

— Ее бы оставили в комнате мистера Лоренса либо отправили вслед за ним.

— А что бы сделали с бандеролью вы?

— Я? Наверное, положила бы на стол в холле. Только это не мое дело, за почтой следит мисс Говард.

Ивлин как раз выступала вслед за Доркас. Ее спросили, помнит ли она о бандероли на имя Лоренса.

— Может, и была какая-то. Много почты приходит. Всего не упомнишь.

— Значит, вы не знаете, послали бандероль мистеру Лоренсу в Уэльс[62] или оставили в его комнате?

— В Уэльс ничего не посылали. Я бы запомнила.

— Предположим, пришла посылка, адресованная мистеру Лоренсу Кэвендишу, и исчезла. Вы бы заметили ее отсутствие?

— Вряд ли. Подумала бы, что кто-то распорядился ею.

— Кажется, мисс Говард, вы нашли этот лист оберточной бумаги? — Он продемонстрировал потрепанный пыльный лист, который мы с Пуаро осматривали в малой гостиной в Стайлз.

— Да, я.

— Как получилось, что вы искали его?

— Меня попросил об этом бельгийский детектив, приглашенный для расследования.

— Где вы его обнаружили?

— На платяном шкафу.

— В комнате подсудимого?

— Да, кажется.

— Вы сами его там обнаружили?

— Да.

— Тогда вы должны все помнить точно.

— Да, в комнате подсудимого.

— Так-то лучше.

Служащий фирмы Парксон подтвердил, что от мистера Лоренса Кавендиша приходил чек и письмо, в котором он просил выслать ему накладную черную бороду, что и было сделано 29 июня. К сожалению, письмо не сохранилось, но есть соответствующая запись в регистрационном журнале.

Поднялась массивная фигура сэра Эрнеста Хевивэзера.

— Откуда было послано письмо?

— Из Стайлз-Корт.

— Тот же адрес, по которому вы послали посылку?

— Да.

— Письмо пришло оттуда?

— Да.

Хевивэзер, как хищная птица, набросился на него:

— Откуда вы знаете?

— Я… я не понимаю.

— Откуда вы знаете, что письмо пришло из Стайлз-Корт? Вы посмотрели на штемпель?

— Нет… но…

— А, вы не посмотрели на штемпель! И тем не менее уверенно заявляете, что оно пришло из Стайлз, тогда как на штемпеле могло стоять что угодно?

— Д-да.

— Другими словами, письмо, даже написанное на маркированной бумаге, могло прийти откуда угодно? Из Уэльса, например?

Свидетель подтвердил такую возможность, и сэр Эрнест закончил допрос.

Затем была вызвана служанка Элизабет Вэлс. По ее словам, уже лежа в кровати, она вспомнила, что закрыла входную дверь на засов, а не на ключ, как просил мистер Инглторп. Спускаясь вниз по лестнице, она услышала шум в западном крыле здания. Мисс Вэлс прошла по коридору и увидела мистера Джона Кэвендиша, стоящего у двери в комнату миссис Инглторп.

Сэру Эрнесту понадобилось всего несколько минут, чтобы совершенно запутать бедную служанку. Казалось, она была готова отречься от своих показаний, лишь бы не отвечать на вопросы этого ужасного человека!

Последней в тот день выступала Энни. Она сказала, что еще накануне воскового пятна на полу в спальне не было, и подтвердила, что видела, как Джон взял кофе и отправился наверх.

По дороге домой Мэри Кэвендиш гневно ругала обвинителя:

— Какой мерзкий человечишко! Прямо сетями опутал беднягу Джона! Как он искажал каждую мелочь, перетолковывая все как ему удобно!

— Ничего, — попытался я успокоить Мэри, — завтра будет иначе. Джона несомненно оправдают.

Миссис Кэвендиш о чем-то задумалась и вдруг тихо сказала:

— Но в таком случае… нет, нет, это не Лоренс… не может быть!

Но я и сам был озадачен и, улучив минутку наедине с Пуаро, спросил его, куда, по его мнению, клонит сэр Эрнест?