Таинственная незнакомка - [4]
Человек, видно, не может решиться.
И лишь теперь Хильде удается найти верный тон:
— Мой отец много рассказывал о тебе, Отто.
— Так вы… ты не из тех?
Она только кивает, и он верит ей.
— Живо собирайся, Отто. У нас мало времени. Когда мы уйдем, в квартире не должно остаться ничего, что говорило бы о твоем присутствии.
Отто, гонимый, преследуемый человек, чувствует угрызения совести. «Во что же они нас превратили! — думает он. — Почему мы подозреваем предательство даже там, где должны доверять?» Он крепко обнимает Хильду:
— Твоя мать будет рада.
Она ничего не должна знать. Понимаешь, знать такие вещи опасно. Отто, пожалуйста, быстрее. — Она торопит его, чтобы отогнать от себя мысль о вопрошающих глазах матери.
Отто собрал свои немногочисленные пожитки и теперь складывает их в портфель. Кажется, его занимают те же мысли.
— Что скажет твоя мать, если я просто возьму и исчезну? Я понимаю твою предусмотрительность, это просто внимание, забота о ней, но поймет ли она?
— Она поймет это позднее, когда у нас будет время обо всем поговорить.
Хильда Гёбель ведет беглеца по темным улицам. В небе гудят моторы невидимых самолетов. Улицы кажутся вымершими. Даже шпики, сыщики и доносчики заползли в свои норы.
Вот наконец и место встречи. Для долгого прощания пет времени. Отто обнимает Хильду, крепко жмет ей обе руки. Дальше по ночным улицам его поведет уже другой.
Человек исчезает в лабиринте большого города, недосягаемый для тех, кто его ищет. Он влился в ряды единомышленников, которые не хотят быть гонимыми и гонителями. Они ведут свою борьбу, чтобы наступило время, когда люди будут друг другу просто соседями, коллегами, товарищами и когда на улицах можно будет петь: «Братья, соединим наши руки» и «Вперед! И не забывайте, в чем наша сила».
Сейчас на улицах города властвует волчья стая. Их песни еще звучат в ушах: «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра…»
Воющий звук сирены разносится над городом, оповещая об отбое воздушной тревоги. Это как обрыв киноленты: все, что совсем недавно замерло, оживает снова.
Эльза Гёбель быстро выходит из убежища. Ее не интересует болтовня с соседками, у которых каждый налет вызывает назойливое любопытство и жажду сочувствия. Кажется, нигде не бомбили, по крайний мере в их квартале.
Фрау Гёбель только тогда сможет испытать чувство облегчения, когда закроет за собой дверь квартиры.
Условным стуком она стучится в кладовую, ждет, сердится, что не открывают, распахивает дверь сама, и ужас сковывает ее члены. Отто нет. Отто исчез! Где он? Его схватили? Почему же не подождали ее? Разбитая, словно после изнурительного труда, испуганная, беспомощная, женщина опускается на стул. «В чем же моя ошибка?» — думает она. Убежище было вполне надежным. Никто ничего не заподозрил. Никто? Тогда почему Хильда задавала ей такие странные вопросы? Почему в последнее время она приходила чаще, чем обычно? Было ли это просто заботой об одинокой матери или она догадалась о чем-то? Она прекрасно ориентируется в квартире. Кладовая несколько лет была ее территорией. Теперь она пуста. Где же Отто? Может, сюда приходила Хильда? Кто здесь был? Что они сделали с Отто?
Следующей весной Эльзе Гёбель будет уже пятьдесят.
Ее дочь стала журналистом-международником, с 1933 года живет отдельно, несколько лет до осени 1939 года провела в Варшаве. Сын, как и все юноши в Германии, был вы-нужен надеть военную форму. Со времени польской кампании он числится без вести пропавшим. А в тридцать шестом мужа принесли домой с работы. Ей сказали, что это «несчастный случай на производстве». В несчастный случай Эльза не верила, но с тех пор она живет одна. Жительница Берлина, симпатичная, подтянутая, с умными серыми глазами, нежными губами и модной прической, она следит за собой, насколько позволяют ей ее средства и ограничения военного времени. У нее есть поклонники среди коллег по работе, но настоящего друга нет. Она общительна, любит поболтать — так считают коллеги. Ежедневно проводит по нескольку часов за своим почтовым окошечком, все видит, все слышит, обо всем размышляет.
Эльза Гёбель мучительно раздумывает: «Почему бы мне просто не спросить свою дочь? Ведь она моя дочь, на кого бы она ни работала! Раньше между нами никогда не было тайн!»
«Как прошла ваша поездка на периферию, Хильда?»
«Великолепно, мамочка! Крестьяне вовсе все такие ограниченные, да и батраки тоже. Все страдают от мирового экономического кризиса. Они согласились с нашими аргументами».
«И скольких же вы завербовали для своей партии?»
«У тебя не совсем правильное представление, мамочка. Сначала мы должны были только вызвать их на разговор. Бруно был просто великолепен! Симпатии всех были на его стороне».
«Бруно?»
«Да, он даже вступил в спор с жандармом, и тот разрешил нам продолжать».
«Бруно и тебе?»
«Там была вся наша группа. Мы поделили между собой деревню. На каждых два человека пришлось по две-три усадьбы и бедняцкие лачуги».
«И ты была с Бруно?»
«Он у нас самый умный, но может замечательно притвориться простачком и так вызвать собеседника на откровенность. Я у него многому научилась».
«У Бруно?»
«Да, мамочка, он великолепен!»
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.