Таинственная надпись - [27]

— Прощайте, товарищи! — доносилось через закрытые двери из других камер.

— Прощайте! — за всех ответил Кузьма Данилович.

Их вывели во двор, где стояли две крытые автомашины. В одну из них начали загонять смертников. Но не успели фашисты завести моторы, как одновременно со всех сторон послышались выстрелы, взрывы гранат. Гитлеровцы, которые уже забрались было во вторую машину, стали соскакивать и разбегаться. Про заключенных забыли.

А они молча смотрели на Кузьму Даниловича, глазами требуя ответа: что делать? Выскакивать из машины — их тут же перестреляют. Сидеть и ждать тоже опасно: а вдруг охрана опомнится, да и партизанская граната может попасть в машину.

— Уррр-а-а! — послышалось где-то совсем близко.

— Давай, ребята, вылазь! — отдал команду Кузьма Данилович.

Заключенные один за другим посыпались из машины.

Фашисты сбились возле ворот, где шла самая горячая схватка.

— Налетай сзади! — крикнул Кузьма Данилович и первым бросился на врагов. Остальные, вооружившись кто камнем, кто кирпичиной, кто колом, последовали его примеру.

Степа схватился с каким-то здоровенным полицейским в самых воротах тюрьмы. Крепкие руки полицейского добрались до его горла, сжали — и у Степы потемнело в глазах. Но в последнюю минуту он нащупал на поясе у противника кинжал, схватил его и что было сил ударил… Полицейский ойкнул, руки его разжались, и он рухнул наземь. Юноша выбежал за ворота, пересек улицу и бросился в сторону леса. Но не суждено ему было уйти невредимым: сделав несколько шагов, он вдруг почувствовал, как что-то сильно толкнуло его в левый бок. Ранен! Степа на ходу сорвал с себя рубашку, кое-как перевязал рану. Впереди уже виднелся лес. Ночь была темная, прохладная, но по лицу Степы лился пот. Из раны сочилась кровь.

Вот и опушка. Юноша определил направление и решил, что до утра ему обязательно нужно добраться до деревни Ляховцы. Путь неблизкий. Только бы хватило сил! Должно хватить, нужно, чтобы хватило, — подбадривал самого себя Степа. Время от времени в глазах становилось темно, и он вынужден был останавливаться, подолгу стоять, опершись о дерево, чтобы переждать, когда пройдет слабость. Хотелось прилечь, но Степа знал: если он ляжет, то уже не встанет. Превозмогая боль и слабость, он упрямо шел вперед. Но силы быстро таяли; пройдя лесом километра четыре, Степа упал и потерял сознание.

АНТЕК СМАТЫВАЕТ УДОЧКИ

После прорыва под Оршей фашистские войска не могли больше сдерживать могучий натиск Советской Армии. Они, несмотря на отчаянное сопротивление, откатывались все дальше и дальше на запад.

О том, что фронт уже недалеко от местечка, Антек узнал на следующий день после нападения на тюрьму. Он зашел к майору Брюнеру на квартиру, чтобы посоветоваться, как лучше организовать поиски бежавших заключенных, и тут увидел, что комендант упаковывает чемоданы.

— Куда это вы собираетесь? — ничего не подозревая, спросил Антек.

— На тот свет! — мрачно пошутил Брюнер. — Советские войска прорвали оборону на нашем участке.

— Снова? — Антек пошатнулся, на лице у него выступили красные пятна. — И… и… они могут скоро б-быть тут? — спросил он, заикаясь.

— По всей вероятности. Получен приказ эвакуироваться, пока не поздно.

— А что же мне делать?

— То же, что остальные…

— Но у меня много вещей, семья…

— Возьми две машины, что стоят во дворе. Я позвоню начальнику станции, чтобы тебе оставили вагон.

— Спасибо! От души спасибо за помощь, господин комендант, — горячо зашептал Антек, пожимая маленькую холодную руку майора Брюнера. — В трудную минуту вы не забыли своих верных помощников и всегда можете рассчитывать на их преданность.

Но не прошло и двух часов, как Антек уже метался, смешно скользя на паркетных полах, по комнатам своей усадьбы, и с уст его слетали совсем другие слова:

— Фрицы проклятые! Вояки липовые, гады… Отступают! Бегут! Но что они со мной сделали? Ты понимаешь, папа? — Антек повернулся к глубокому креслу, над которым торчал рыжий чуб старого пана Вышемирского. — Сначала дали две машины, чтобы вывезти хоть кое-что из вещей… Одну отобрали сразу, а с другой меня сбросили уже возле самого дома… Ну что мы теперь будем делать? Что? Лошадей ведь всех они забрали еще раньше.

— Не надо волноваться, сынок, что-нибудь придумаем. Мебель, картины — все это придется бросить. Нужно подумать, как спастись самим и сохранить наш сейф с золотом.

— А что придумаешь, что? — выкрикнул Антек и вдруг, о чем-то вспомнив, подбежал к шкафу. Открыв дверку, он достал оттуда желтый саквояжик, опорожнил его и протянул отцу сверток бумаг. — На, спрячь и это в сейф. Ах да, чуть не забыл. — Антек метнулся к письменному столу, извлек из верхнего ящика толстую кожаную папку, раскрыл ее, полистал бумаги. Лицо его искривилось злорадной гримасой. — Хватится Брюнер, пожалеет…

— А что это? — поинтересовался старик Вышемирский.

— Послужные списки наших здешних приятелей. Потом, после войны, они бы крепко Брюнеру пригодились… Впрочем, это не твое дело. Ты лучше подумай, как нам отвезти сейф на станцию.

— Отвезем, не волнуйся, — произнес пан Вышемирский. — У нас ведь, кажется, есть лошадь.

— Что ты, это же не лошадь, а кляча старая, от нее даже немцы отказались.