Таинственная любовница - [74]

Пока они готовились к отъезду, снаружи донесся душераздирающий крик. Поспешив во двор, я увидела, что один из слуг паши корчится в агонии. Я спросила, что случилось, и мне сказали, что его укусил скорпион. Нас предупреждали, что нужно быть осторожным возле куч камней, потому что там обычно прячутся скорпионы, а их жала довольно ядовиты. Я видела здесь множество хамелеонов и ящериц, но еще не встречала ни одного скорпиона.

Пострадавшего окружили другие слуги, но я никогда не забуду ужаса на его лице — то ли из-за укуса скорпиона, то ли из-за того, что привлек к себе внимание во время визита паши.

Независимо от того, присутствует здесь паша или нет, я решила позаботиться о том, чтобы этому человеку была оказана надлежащая помощь. Перед моим отъездом из Англии Элисон дала мне много лекарств собственного приготовления. Как она утверждала, они могут пригодиться во всех опасных ситуациях, которые могут возникнуть в сухой жаркой стране. Среди этих снадобий было средство, содержащее противоядие от укусов ос, оводов и редких в Корнуолле гадюк. И хотя я сомневалась, что наши слабые снадобья способны спасти от яда скорпиона, все же решила попробовать.

Я принесла горшочек с мазью, и когда помазала ею место укуса, то заметила на руке у пострадавшего знак, какой уже встречала раньше. Слуга сразу же умолк, наверное решив, что в баночке, где когда-то хранился мятный джем Доркас, содержится какой-то чудодейственный бальзам.

В любом случае человеку, искренне уверенному в том, что данное лекарство непременно вылечит его, оно действительно помогает. Остальные слуги уставились на меня своими темными глазами со страхом и удивлением, так что я почувствовала себя великим целителем.

Паша, который подошел посмотреть, как я помогаю его слуге, кивнул и одобрительно улыбнулся. Он выразил мне официальную благодарность за самоотверженные усилия по спасению одного из его подданных.

Спустя полчаса он уехал в сопровождении Тибальта и еще нескольких археологов.

Вместе с Теодосией и Табитой я наблюдала за их отъездом. Паша направился к лодке, ожидавшей его на берегу. Лодочники украсили ее флагами и цветами, которые, вероятно, собрали на берегу — это был аистник цикутный, яркий лиловый цветок, названный так, потому что сердцевина цветка напоминала клюв аиста, когда лепестки опадали, и еще какими-то огненно-красными цветами. Множество людей собралось посмотреть, как он садится в лодку, и выразить ему свое почтение. Было ясно, что не только слуги дворца, но и все окрестные жители трепетали перед могущественным пашой.

— Точно так все происходило и в прошлый его приезд, — заметила Табита. — Я думаю, ему понравился прием и очень понравились вы, Джудит.

— Да, он все время улыбался, — кивнула я, — но я заметила, что слуги дрожали от страха и когда он улыбался, и когда был серьезен. Может быть, здесь так принято… Одна маска выражает благодушие и милосердие, а другая злобность и жестокость… А что нам делать теперь? Можно идти спать, или предполагается, что мы должны выказывать ему свое почтение, когда он вернется с раскопок?

— Он сюда не вернется, — сказала Табита. — Его эскорт двинется дальше и встретится с ним выше по течению реки. А оттуда он быстро доберется до своего места назначения.

— Тогда я пойду спать, — сказала я. — оказывается, задабривать пашу — довольно утомительное занятие.

* * *

Тибальт вернулся лишь глубокой ночью. Я тотчас проснулась. Он опустился в кресло и вытянул ноги.

— Ты, должно быть, очень устал, — сказала я.

— Да, пожалуй.

— Я думала, это невероятное количество пищи и все эти сладости вызовут сонливость.

— Я заставил себя бодрствовать. Нужно было проследить, чтобы все прошло, как следует, и мы ничем не обидели его.

— Надеюсь, я вела себя хорошо.

— Более чем. Я даже подумал было, что он предложит мне уступить тебя. Он, видимо, решил, что ты была бы достойным украшением его гарема.

— Думаю, если бы предложение было достаточно щедрым, и ты смог бы получить приличную сумму на свои археологические изыскания, то, наверное, с готовностью согласился бы на обмен?

— Безусловно, — сказал муж.

Я захихикала.

— По правде, — сказала я, — я не слишком верю в это его благодушие.

— Он очень интересовался всем происходящим и внимательно осмотрел раскопки.

— А ты показал ему свою новую находку?

— Это необходимо было сделать. Нужно же было объяснить, почему мы работаем в этих подземных проходах. Такие вещи невозможно сохранять в строжайшем секрете. Он, конечно, чрезвычайно заинтересовался, и просил немедленно сообщить ему, как только что-то будет обнаружено.

— Как ты думаешь, Тибальт, это скоро произойдет?

— Не знаю. Мы нашли некоторые признаки того, что за стеной одной из камер что-то есть. Так как во все времена было известно, что грабители неизбежно доберутся до гробницы, то довольно часто одну погребальную камеру строили позади другой — предполагалось, что если разбойники обнаружат и ограбят одну могилу, то подумают, что искать здесь больше нечего, и не обнаружат второе, гораздо более важное захоронение. И если здесь все обстоит именно так, тот, чью гробницу так тщательно прятали, несомненно, окажется очень важной особой. Я уверен, что именно это и понял отец. — Тибальт нахмурился. — Во время экскурсии был один довольно неприятный инцидент. Помнишь, когда я водил тебя в гробницу, мы слышали шаги?