Таинственная фотография - [10]

Но Макс не был в этом уверен. Похититель знал, что Розочка будет именно там – в комнате, выходящей на фасад здания. Он знал, к какому окну подбираться, а значит, он уже побывал в доме хотя бы раз до похищения. Возможно, побывал непосредственно перед преступлением и специально оставил окно открытым?

Максимилиан с Оскаром обсуждали все варианты по пути назад в концертный зал. Стоял чудесный весенний день, Париж был прекрасен, но Макс так погрузился в новое расследование, что почти ничего не замечал. Пока Агнесса в восторге ахала, разглядывая цветущие розовые деревья по сторонам авеню, Максимилиан размышлял, у кого был свободный доступ в особняк мадам Элизы. Мадам указала на красивую церковь Сант-Шапель, и стала рассказывать о её витражах, самых великолепных в Париже, но Макс вспоминал, какой у глицинии ствол, и какие крепкие у этой лианы побеги. А когда Сильвия упросила остановить автомобиль, чтобы она смогла пересмотреть все записные книжечки с шёлковыми обложками и все альбомы в магазинчике канцтоваров, – Макс и Оскар на заднем сидении сдвинули головы в обсуждении.

– У глицинии мадам Элизы ствол крепкий, – говорил Максимилиан, – но всё же, разве он выдержал бы вес взрослого мужчины?

Оскар нахмурился.

– Там всего только несколько побегов оторвались от стены, – припомнил он. – Ствол крепкий, но чтобы добраться до балкончика, вору пришлось цепляться за мелкие ветви.

– Значит, это был кто-то небольшой, – сделал вывод Максимилиан. Он вздохнул. Больше сказать было нечего. У кота дрожали усики – это был верный признак того, что он вот-вот найдёт разгадку. Он был уверен, что фотографии кошек содержат какую-то подсказку, но никак не мог понять, что же их связывает.

Глава 8 Зели

Максимилиан и Оскар не забыли обещания, которое они дали Пеппи, и на следующий день отправились бродить по улицам в поисках жилища серого кота. «Париж очень отличается от Лондона», – думал Макс. Все ноги вокруг шествовали в два раза медленнее и делали большие шаги вместо торопливой пробежки лондонской толпы.

На каждом углу было кафе, где сидели дамы в простых, но прекрасно скроенных платьях и потягивали кофе из крошечных чашечек, закусывая пирожными с шоколадом. Коты проходили мимо шляпных мастерских, витрины которых заполняли экстравагантные шляпки, украшенные сборчатым шёлком или бархатными цветами. А на некоторых красовалось одинокое павлинье перо или бусины из гагата. Друзья задерживались у кондитерских, где пирамиды из пирожных всех цветов радуги заставляли Максимилиана глотать слюнки, а леденцы, похожие на драгоценные камни, выглядывали из бумажных кулёчков. И куда бы они ни пошли, отовсюду был виден точёный силуэт Эйфелевой башни. Иногда над вершинами домов просматривалась только её верхняя часть, а остальное заслоняли трубы и деревья. А иногда они с удивлением видели её полностью с перекрёстков улиц, ведущих к реке Сене.

– Башня действительно великолепна, – сказал Оскар, когда они направились к ней через очень ухоженный парк.

Максимилиан согласился. Она и правда прекрасна: с самого основания – четырёх колонн, словно львиных лап, впивающихся в землю, до самой верхушки, стремящейся в небо, и кружевным плетеньем железных балок пронзающей облака. Макс видел, что внутри суетятся посетители, с такого расстояния маленькие, как мышки. Мысль о мышах заставила вспомнить о том, что завтрак был уже давным-давно, и он стал гадать, найдётся ли для них что-нибудь вкусненькое в гостях у Пеппи.

Розовый дом они обнаружили на другой стороне парка. Это оказалось далеко не «скромное жилище», которое описывал Пеппи, а прекрасный городской дом в шесть этажей высотой. Его фасад почти полностью скрывался за цветами, струящимися из ящиков под каждым окном. У дверей дома затормозил небольшой кремовый фургончик, и пожилой доставщик принялся выгружать из него цветы. Вазы с розовыми розами одну за одной передавал встрёпанному мальчишке, который, прыгая по ступенькам, вручал их суровой горничной.

– Ставь их вон туда, за подушками, – донёсся голос изнутри.

Максимилиан пошёл на звук и запрыгнул на подоконник, а следом за ним в открытое окно заглянул и Оскар.

Они увидели небольшую гостиную. Пеппи восседал на розовой бархатной подушке, которая идеально оттеняла его серую шубку. Его аккуратно причёсывала девушка в полосатом фартуке, пока мадам Бельфорте руководила целой армией запыхавшихся горничных с ветвями плюща и вазами с розами. Рядом с ней стояла молодая женщина во всём чёрном. Её волосы были гладко прилизаны, а один идеально круглый завиток располагался как раз над правым глазом. Она разглядывала всю сцену в монокль, скрестив руки, и нетерпеливо барабаня указательным пальцем одной руки по локтю другой.

Девушка в полосатом фартуке раскрутила все шесть бигуди из шёрстки Пеппи и уложила его локоны на подушку. Потом взбила мех вокруг его мордочки и, прикрыв его глаза ладонью, взяла бутылочку гранёного стекла и сбрызнула, так что шерсть кота заблестела на свету. Мадам Бельфорте захлопала в ладоши и объявила, что Пеппи – само совершенство. Дама в чёрном вздохнула, взяла со столика фотоаппарат и принялась фотографировать.