Таинства Церкви - [115]
В этом же смысле труд священника сравнивается с работой художника, который должен опасаться того, чтобы не стать «плохим живописцем прекрасной добродетели», или — что еще хуже — плохой моделью для других живописцев. Священнослужитель должен не только воздерживаться от зла, но и активно стремиться к добродетели, никакой меры не зная в добре и в восхождении, «не столько считая прибылью приобретенное, сколько потерей — не достигнутое, всегда делая пройденное отправным пунктом для восхождения к более высокому»[587]. Труд священника сравнивается также с врачебным искусством; однако если последнее направлено на материальное и временное, то первое заботится о душе, которая нематериальна и божественна по происхождению.
Целью служения священника является обожение вверенных ему членов Церкви. Но для того, чтобы вести других к Богу, надо самому к Нему прийти; чтобы вести других к совершенству, надо самому стать совершенным; и чтобы врачевать недуги других, необходимо уврачевать собственную душу: «Такие мысли не оставляют меня день и ночь, — пишет святитель Григорий, — Они сушат во мне мозг, истощают плоть, лишают бодрости, не позволяют ходить с высоко поднятыми взорами. Сие смиряет мое сердце, сокращает ум, налагает узы на язык и заставляет думать не о начальстве, не об исправлении и назидании других, что требует избытка дарований, но о том, как самому избежать грядущего гнева и сколько-нибудь стереть с себя ржавчину пороков. Надобно прежде самому очиститься, потом уже очищать; умудриться — потом умудрять; стать светом — потом просвещать; приблизиться к Богу — потом приводить к Нему других; освятиться — потом освящать»[588]. «Кто возьмется, как глиняное какое-нибудь изделие, изготавливаемое за один день, образовать защитника истины, который должен стоять с Ангелами, славословить с Архангелами, возносить жертвы на горний жертвенник, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горнего мира и — скажу более! — быть богом и творить богами?»[589]
Священник, по учению свт. Григория, есть посредник между Богом и людьми. Блаженным святитель называет того священника, кто, восприняв на себя власть над народом, чистыми и великими жертвами примиряет Христа с живущими на земле. Этим высоким призванием и определяется высота нравственных требований, предъявляемых к священнику. От него требуется на опыте познать все то, чему он будет учить своих прихожан, пройти самому тот путь, по которому он их поведет. Жизнь священника должна быть непрестанным и ежедневным подвигом: именно такой была жизнь апостола Павла и прочих апостолов, а до них — многих ветхозаветных пророков и праведников.
В понимании свт. Григория главным делом священника является «раздаяние слова» — проповедь, учительство, благовествование и богословствование. В его глазах священнослужитель — тот, кто правильно мыслит о Боге и способен учить людей правым догматам веры. Православный священник должен твердо противостоять еретикам и исповедовать единство Троицы при различии Ипостасей. Для того, чтобы православно учить о Боге, необходимы для священника нравственная чистота и содействие Святого Духа, благодаря Которому только и можно мыслить, говорить и слушать о Боге, «ибо к Чистому должно прикасаться одно чистое и Ему подобное»[590].
Не менее важным делом священника, помимо проповеди и учительства, является собственно служение алтарю, молитва за народ, совершение Евхаристии. Именно в этом служении наивысшим образом проявляется роль священника как посредника между Богом и людьми; именно этот аспект священнического служения вызывал наибольшее благоговение со стороны свт. Григория, который искренне считал себя недостойным приносить Богу бескровную Жертву. Говоря об этом, святитель пользуется образом Моисея, к которому столь часто прибегали в своих рассуждениях и другие отцы- каппадокийцы, особенно свт. Григорий Нисский: «О самом Моисее слышу, что когда беседовал с ним Бог, хотя многие были призваны на гору. однако же повелено было, чтобы прочие поклонились издали, а к Богу приступил один Моисей. Да еще и прежде, при самом начале законодательства, трубы, молнии, грозы, мрак, горя вся дымящаяся, страшные угрозы. также и другие подобные грозные явления удерживали других внизу горы, и для них много было, по надлежащем очищении, слышать один глас Божий; между тем Моисей и на гору восходит, и вступает внутрь облака, и получает закон, и приемлет скрижали — для народа скрижали письменные, а для тех, кто выше народа, — духовные» . Прекрасно понимая, что никто не достоин великого Бога и Жертвы и Архиерея, если не представил прежде себя самого Богу в жертву живую и святую, «как мог я, — восклицает святитель, — дерзать приносить Ему внешнее жертвоприношение, вместообразное великих таинств? Или как мог я облечься в образ и сан иерея, прежде чем освятил руки преподобными делами?»[591].
Святитель Григорий Богослов также указывает на то, что миряне не должны выходить из своих пределов, замечая недостатки своих пастырей: «Овцы, не пасите пастырей и не выходите из своих пределов; для вас довольно, если вы на доброй пажити. Не судите судей, не предписывайте законов законодателям»
