Тахиона - [14]

– Все? – удивился Скрибнер. – А тахи?

– А что – тахи?

– Ты обещал рассказать про тахи – откуда они взялись и зачем вам нужны.

Ду-лализе развел руками.

– Такой вопрос может задать только очень маленький ребенок. Ну что ж, скажу… Тахи ниоткуда не взялись, они всегда жили на маленьких островах. И когда на острова приплыли люди, тахи стали ручными, домашними. Не все, конечно, есть и дикие тахи, они живут сами по себе. Когда у диких тахи наступает брачная пора, они танцуют на Ки-Нтот, – поэтому мы и не живем на том острове, пусть танцуют спокойно.

– А мы как же? – спросил Скрибнер. – Мы им не помешаем?

– Колдун сказал, что до начала танцев тахи вы уже уйдете с Ки-Нтот, не беспокойся.

«Вот-те раз, – подумал Скрибнер, – что же этот знахарь затеял?»

И задал еще один вопрос:

– Почему нельзя выходить в море без тахи?

– Ай, что ты за бестолковый человек, – в голосе Ду-лализе послышалось легкое раздражение. – Если на лодку нападет большая рыба – что будешь делать без тахи? Если ветер, волны сильные – как спасешься?

Адриан Антонович решил, что, пожалуй, довольно расспрашивать о тахи, как бы старик не рассердился по-настоящему, тогда уж не поговоришь.

– Ясно, – сказал он. – Конечно, ты прав. Без тахи лучше в море не лезть. А почему ты ничего не сказал моему товарищу, он к тебе приходил недавно?

Ду-лализе тихонько засмеялся, покрутил головой.

– Э-хе, – вздохнул он, – розовый… Хочешь понять, вижу, а только все равно не понимаешь. Я не знаю, почему Карпацико-тин не разрешает рассказывать вам, – но я знаю то, что сказано давно, еще Лорпи-са сказал. Он сказал: «Нельзя наказать человека за то, что он сделал в возвращенном прошлом. Сделанное в прошлом не существует в нынешнем дне». Это всем известно, и Карпацико-тину – тоже.

– Возвращенное прошлое… – Скрибнер подумал и спросил:

– А откуда ты знаешь что сейчас – прошлое?

– А ты разве не видишь? – старик широким жестом указал на черно-белое окружение.

– Ну, хорошо, – Скрибнер не думал сдаваться. – Но какой сейчас день, ты знаешь?

Ду-лализе вместо ответа позвал внука:

– Наза-ло! Иди сюда.

Мальчик вошел, остановился возле двери, глядя вопросительно на деда.

– Орехи когда у нас в доме кончились? – спросил его старик. – Вчера?

– Два дня назад, – хмуро ответил Наза-ло. – И я позавчера наколол их на неделю вперед, а вот теперь снова приходится… – и ушел.

– Значит, сегодня – позавчера, – сказал Ду-лализе. – Понимаешь? Все вернулось в позавчера. А когда прошлое кончится – исчезнут те орехи, которые Наза-ло собрал сегодня, а те, которые были раньше в доме, – появятся.

Адриан Антонович попытался разобраться, но решил, что лучше обдумать все это позже, – и поинтересовался:

– Зачем же колдун запретил рассказывать? Чего он боится, как ты думаешь?

– Я не думаю, чтобы Карпацико-тин чего-то боялся, – неторопливо сказал Ду-лализе. – Он очень сильный колдун, и очень давно живет на свете. Он был учеником Лорпи-са.

– Что?! – Скрибнер в изумлении уставился на старика. – Как это – учеником Лорпи-са? Ведь с тех пор умерло много поколений.

– Да, это так, – согласился Ду-лализе. – А Карпацико-тин живет. Может быть, он просто бессмертен, а может быть, берет в себя души молодых учеников… ученики у него почему-то умирают часто, наверное, он свою короткую жизнь в них вкладывает, а их длинную забирает… так старые люди говорили.

– А если не давать ему учеников?

Старик рассмеялся.

– Чудак ты, розовый. Кто посмеет отказать колдуну? Он говорит – этого я беру в ученики. И все. А откажись отпустить сына или внука – колдун тебе тахи не даст. Твой тахи умрет, а нового не будет. Тогда ты не выйдешь в море за рыбой, а в лагуне рыба не всегда есть. И никогда не сможешь побывать на других островах. Колдун может даже всех тахи прогнать с острова, тогда остров погибнет. Все пальмы, дома, люди, – все погибнет, все унесет большой ветер, вода смоет. С колдуном нельзя спорить. А рассказывать вам, я думаю, потому не велел, что опасается, как бы вы на наших островах огородов не насадили, – куда уйти нам тогда? У вас, розовых, память короткая, вы давно про эти огороды забыли, вы все забыли… а расскажи, напомни – опять за старое возьметесь?

– Не возьмемся, – пообещал Скрибнер. – Тодит и на нас нападают, мы хотим их уничтожить, тогда на большом острове можно будет жить. Но вот интересно, что колдун с нами сделать намерен?

– Наверное, хочет диких тахи с вашего острова выманить, он умеет, – и тогда вас вода смоет.

Старик говорил спокойно, видно было, что его совершенно не беспокоит судьба розовых, – ну, смоет их вода, и что с того? Никого это не интересует.

– Скажи, Ду-лализе, – спросил Скрибнер, – а вы хотели бы вернуться на большой остров? Если там не будет тодит, конечно.

Старик хитро улыбнулся, покачал головой.

– Ты, розовый, сколько живешь?

Скрибнер никак не ожидал такого вопроса.

– Я сорок девять лет, а что?

– А сколько еще проживешь?

– Откуда я могу знать? – удивился Адриан Антонович. – Ну, еще лет восемьдесят, наверное.

– Вот! – старик всем видом выразил презрение к такому малому сроку жизни. – А мы здесь живем два раза по сто. Правда, тот, кто ссорится с колдуном, живет все же мало… меньше других, – уточнил Ду-лализе. И продолжал: – А на большом острове мы жили в три раза меньше. А почему? – и сам ответил на свой вопрос. – А потому, что здесь прошлое возвращается часто, и дни, проведенные в прошлом, прибавляются к будущему, к нашей жизни. Так объясняет Карпацико-тин. Кто захочет уйти с островов и потерять длинную жизнь? Тахи не станут жить на большом острове, а без тахи прошлое не вернешь. Так говорит Карпацико-тин.