Таганай - [50]

Листровский с Шакулиным внимательно смотрели на фотографии и слушали доктора, проделывая одну и ту же процедуру. Оба, не сговариваясь, почесывали свои брови.

– Кроме того… – продолжал Альшанин, явно поймавший научный или научно-детективный кураж, – … размеры челюстей и характер укуса в этих случаях серьезно отличаются от жертв номер четыре, шесть и восемь.

В этот момент Листровский для себя отметил две вещи: первая – вчерашний восьмой труп, дело рук того другого зверя, с которым Альшанин их еще не начал знакомить, второе – жертва номер один, коим являлся Коробов, умерший от остановки сердца, не вошла ни в одну из групп.

– Размеры челюстей первой зверюги, – продолжил Альшанин, – которая не пользовалась передними лапами, просто впечатляют. Точнее, впечатляет форма челюсти. Около двадцати-двадцати пяти сантиметров в длину, при этом по форме чем-то напоминает челюсти волка или собаки. Но очень, очень большой собаки или волка. У него очень острые зубы, и они кривые, то есть они не ровно сидят в десне, а видимо торчат в разные стороны. И это еще не все.

Альшанин заговорщически взглянул сначала на Шакулина, а затем на Листровского, и негромко проговорил:

– Этот зверь имеет три ряда зубов! Вы понимаете, товарищи? – медик уже чуть ли не шептал. – Это же невероятно! Почти как у акулы! Зверь имеет три ряда кривых и острых зубов!

– Милое животное здесь у вас поселилось, – Листровский полез в карман за пачкой сигарет. – Вы позволите, доктор? Я могу закурить в вашем кабинете?

– Без проблем, товарищ капитан, – откликнулся Альшанин, распрямившись и немного отступив от стола с документами и фотографиями.

Шакулин пододвинул к себе фото, пронумерованное в правом верхнем углу цифрой три, что, видимо, означало третью жертву.

Листровский выпустил первую струйку дыма.

– А что примечательного есть у второго зверя? – спросил капитан.

Альшанин тут же потянулся за другими фотографиями.

– Второй – тоже любопытный субъект. Его челюсти настоящая машина для дробления костей. Они поменьше в длину, где-то четырнадцать сантиметров, не имеют вытянутой формы. Зато это животное весьма и весьма скуластое. Зубы большие и мощные. Правда, всего один ряд. – Альшанин сказал это так, будто сожалел, что второй зверь не являлся разновидностью сухопутной акулы.

– Как вы думаете, Василий Борисович, – обратился Листровский к судмедэксперту, – по какой причине первый зверь при поедании не пользуется передними лапами или, что там у него может быть еще?

– Не знаю. В принципе, все крупные хищники, раздирая мясо, пользуются передними, а иногда и задними лапами.

– Медведь пользуется? – уточнил капитан.

– Медведь? Конечно, пользуется. Для медведя передние лапы чуть ли не важнее самих челюстей. У него очень развита моторика передних конечностей.

– Понятно, – Листровский покивал головой, снова выпуская сигаретный дым, на этот раз из носа, что как уже приметил до этого Шакулин, капитан делал сравнительно нечасто.

– Да, но есть еще детали, – Альшанин в задумчивости сделал по два шага туда-сюда от стола, прежде чем продолжать. – Можно сказать, что второй зверь намного более типичный хищник, чем первый. Он накидывается на жертву, валит ее с ног и старается перегрызть горло, активно используя при этом свои лапы. Взгляните, – Альшанин быстро повыдергивал из общей массы фотографий нужные ему сейчас, – на жертвах второго зверя отмечаются многочисленные раны, царапины и прочее от когтей его лап. Представьте, как нападает лев. Вот примерно так же, по-моему, себя ведет и второй.

– Так, но ведь вчерашняя жертва, – резко прервал доктора Листровский, – была по вашим же словам оглушена, в результате столкновения со стволом сосны?

– Ну, так и есть. У вчерашнего человека множественные порезы и ссадины на лодыжках ног. Он убегал от зверя, тот старался ухватить его за ноги. И, либо таки ухватил, либо человек со всего маху сам налетел на сосну.

– Отсюда можно утверждать, что зверю не пришлось перегрызать ему горло, – мрачно постановил Шакулин, все это время внимательно следивший за диалогом более старших по званию.

– В то же время, первый зверь, – Альшанин значительно поднял указательный палец, – ведет себя совершенно иначе. Точнее, я даже толком не могу сказать, как он ведет себя при нападении.

– Объясните, – сказал Листровский.

– Жертвы пять и семь вообще не имеют никаких ран, которые могли быть нанесены животным в ходе погони или при нападении. А жертвы два и три были сбиты одним мощным ударом и, судя по глубине и длине порезов, первый зверь обладает просто фантастической силой.

– Значит, первый зверь все же пользуется своими передними лапами? – уточнил Листровский.

– Безусловно. Но почему-то он ими не пользуется, когда поедает жертву. Хотя то, что он делает и поеданием трудно назвать.

Альшанин уставился куда-то в бок, будто бы специально ожидая, когда у него попросят разъяснений. Листровский не заставил себя долго ждать.

– Что вы имеете в виду, доктор?

– Да, вообще чертовщина какая-то! Будто бы он не ест плоть жертвы, а как бы перемалывает ее своими зубами. Все внутри поперемешает и почти ничего не съест. Так, крохи малые.