Таганай - [173]

Монах поднес к лицу туриста кинжал. Колямбо замер, не сводя взгляда с поблескивающей стали. Клинок медленно вращался в руке отшельника, словно издеваясь. Палач прислонял его, то к левой щеке своего пленника, то к правой. Холодная сталь, на которой выступил тонкий слой инея, жгуче терлась о кожу. Старик будто наслаждался процессом, чувствуя, как в душе жертвы с каждой секундой возрастает ужас от постоянного ожидания развязки.

Сердце Колямбо и впрямь яростно колотилось. Ему вдруг начинало казаться, что монах так и не пустит в дело свое оружие, но в следующее мгновение нажим клинка на кожу усиливался и надежды отпадали. Время растянулось в длинную нескончаемую линию. Казалось, что эта процедура будет длиться вечно. Но тут лезвие замерло на месте.

Палач небрежно схватил свободной рукой веревки, связывавшие Колямбо по периметру грудной клетки, и стал их медленно перерезать. Они спадали с тела одна за одной, и когда с плеча Колямбо слетела вниз последняя веревка, отшельник еще раз поднял кинжал к лицу меченого и угрожающе прошипел:

– Он тебе сегодня еще пригодится.

После этого монах вынул кляп изо рта Колямбо, положил кинжал на снег рядом с копьем, развернулся и зашагал к своим братьям.

Вот, так фокус! Колямбо находился в полной растерянности. Вроде бы он стал свободен, но это как-то не вдохновляло.

Ему зачем-то оставили оружие, с предостережением, что оно может понадобиться. Неужели сейчас кто-то или что-то затеет с ним схватку, а эти черные капюшонники будут, на манер римских цезарей, наблюдать за резней и вопить, поддерживая того или иного бойца?

Монахи, как черные бестелесные призраки стали медленно растворяться в белой дымке тумана, окутавшего всю Долину сказок. Тот из них, кто развязал Колямбо, не поворачиваясь, так и удалился прочь, пройдя сквозь ряды своих товарищей. За ним потянулись остальные. Их оранжевые факелы принимали все более тусклые оттенки по мере того, как монахи удалялись от каменного останца, рядом с которым, сжав в руках копье и кинжал, стоял сейчас Колямбо. Через несколько секунд мелькавшие огни факелов окончательно поглотила туманная мгла, по-прежнему напевавшая свои протяжные мотивы в расщелинах древних скал.

Выждав минуту и вытерев лицо снегом от черной гадости, Колямбо огляделся по сторонам, не совсем понимая, чего ждать. Отпустили они его таким образом, или это лишь прелюдия к основному действу? Немного подумав, он аккуратными шагами направился в ту сторону, где растаяли образы отшельников. Идти в обратную сторону, еще дальше в гору, по этой фантастической местности, страшновато. Там было совсем темно, а туман, казалось, хранил в себе неких демонов, готовых выскочить из-под белого одеяла в любую секунду.

Уши Колямбо неожиданно стали различать какой-то новый шипящий звук. Он неспешно нарастал, струясь со всех сторон, будто за каждым камнем и за каждой кривой елью был спрятан старый жующий пластинку проигрыватель или граммофон, и кто-то постоянно повышает их громкость, плавно поворачивая соответствующую ручку. Колямбо встал, пытаясь понять источник столь необычной мелодии. Ему показалось, что звук льется как раз спереди. Что-то неизвестное и шипящее приближалось к нему с этого направления.

Он начал медленно отступать обратно к своему камню, держа оружие наготове. Вытаращенные глаза выхватывали малейшие изменения в окружающей обстановке, но туман смешивал все карты. Белые клубы иногда взлетали почти до самых верхушек низкорослых елок, переиначивая картинку. А звук нарастал, жующая пластинка была уже совсем рядом. Колямбо понимал, что в любой момент из любого бродячего сейчас по поляне туманного облака на него могут воззриться глаза чего-то по-настоящему ужасного. И это что-то уже наверняка видит его, а Колямбо только слышит, слышит и не понимает, откуда и чего ждать. Поэтому, вертя головой во все стороны, Колямбо отступал к камню, чтобы заполучить хотя бы надежно прикрытый тыл.

Наконец, сквозь туман, метрах в десяти прямо перед собой, Колямбо заметил огромные желтые, внимательно изучающие его глаза, вокруг которых вырисовывался темный контур какого-то большого существа.

Слух туриста вдобавок к жующей пластинке начал различать еще и неприятный, пробирающий до костей, неразборчивый шепот с металлическим оттенком. Что-то первобытное и неведомое чувствовалось в этой непонятной речи, бороздившей сейчас пространство его мозга. И Колямбо понял, что и пластинки, и шепот на самом деле звучат не в округе, а в его голове. На него смотрели желтые глаза той самой кричащей твари, он узнал их.

Справившись с первоначальным шоком, который Колямбо испытывал несколько секунд при виде глазастой тени, он выставил вперед копье и поднял повыше правую руку с кинжалом. Взгляд твари казался совершенно не звериным, а разумным, как у людей. Тень начала приближаться к Колямбо. Ее размеры были не меньше, чем у медведя, но выглядела она много грациозней, аккуратно по очереди переставляя четыре лапы, словно гигантская кошка. Тело было покрыто жесткой шерстью, на большой чуть взлохмаченной голове выделялись те самые гипнотизирующие желтые глаза, занимавшие едва ли не треть всей морды, нос еле выделялся, образуя чуть выпирающий длинный, скругленный к низу прямоугольник. Но самым поразительным было то, что Колямбо никак не мог рассмотреть пасти этого неизвестного животного, ниже носа существо имело на удивление гладкий участок морды, так, как если бы рот или пасть были в принципе не предусмотрены природой.