Таежная полиция - [27]

– Не верю, Аля, – покачал Гуров головой, – ни на грош не верю.

– И что теперь будем делать? – В голосе Алины снова появились тревожные, чуть ли не панические нотки.

– Выпутываться сами. И искать Татьяну. – Сыщик посмотрел на девушку и широко ободряюще улыбнулся. – Не бойся, мои друзья обязательно узнают о нашей пропаже. Не зря же я купе поджигал. Ох, вычтут из моей зарплаты за испорченное белье и, наверное, столик!

Солнце склонилось к скалистым хребтам, когда Гуров с Алиной добрались до дома старого охотника, о котором им рассказали в музее. Крепкий старый сруб вызывал уважение не столько толщиной бревен, которые составляли его стены, сколько еще и каменным высоким фундаментом. Почерневший от времени деревянный забор был почти в рост человека, но доски подогнаны были с широкими щелями. Видать, его предназначение было не скрывать двор от взглядов людей, а защищать от проникновения диких зверей. Гуров как-то слышал, что амурские тигры повадились заходить в населенные пункты. Может, и другой какой зверь шастает на окраинах…

Открыв калитку, Лев, который шел первым, сразу же увидел слева от ступеней веранды невысокого старика. Он споро и мастерски орудовал большим полуфуганком, выстругивая какую-то доску на верстаке. Старик сразу же повернулся лицом к гостям, положил инструмент и стал отряхивать и вытирать о штанины руки.

– Добрый вечер! – жизнерадостно поздоровался Гуров. – Вы Владимир Алексеевич Смирнов? Так?

– Смирнов и есть, – закивал доброжелательно старик. – А вы кто такие будете, люди добрые?

Гуров откровенно любовался стариком. Маленький, энергичный, с чуть кривоватыми ногами и изборожденным глубокими морщинами лицом, он выглядел эдаким не сдающимся возрасту живчиком. Только подслеповатые глаза выдавали его возраст да скрюченные пальцы левой руки.

– Нам посоветовала обратиться к вам Лидия Тимофеевна из краеведческого музея, – пояснил Гуров.

– А, Лидуха! Ну, проходите, нечего во дворе-то разговаривать. Чай, не басурмане.

Старик провел гостей в чистую просторную горницу, обставленную самодельной простенькой струганой мебелью. Чувствовался аромат скобленого влажного дерева, сушеных трав.

– Мы хотели с вами посоветоваться, Владимир Алексеевич, – начал Гуров.

– Так негоже, – покачал с улыбкой головой старый охотник и полез за цветастую занавесочку, где у него, видимо, на самодельной полке хранилась посуда.

Послышалось позвякивание чашек. На столе появились два блюдца: одно с вареньем, другое с медом. К удивлению гостей, старик извлек из-за занавески электрический чайник. Одно слово – двадцать первый век! Гораздо уместнее был бы самовар на скобленом столе, но охотник, видимо, не гнушался плодами цивилизации и был сторонником удобств.

– Сначала расскажите, кто вы и откуда, – разливая по беленьким чашкам чай с запахом какой-то травы, попросил старик, – по какому тут делу у нас, а потом уж и поглядим, как вам помочь-то.

Глаза у старика были хитрые, со смешинками. Видно, что истосковался он по обществу, собеседникам, потому и пустился в эти ритуалы.

– Да, простите, – разыграл Гуров смущение, хотя он умышленно с первых же слов сослался на Лидию Тимофеевну. – Как-то я сразу начал не так. Иван Иванович меня зовут, Прокопенко. Я профессор из Московского университета, а это моя помощница, Алина. В Чите у нас группа студентов, которых хотим привезти сюда, да по вашим местам с ними побродить. Мы изучаем насекомых, растения… Это у них практика такая.

– А что ж, дело-то хорошее, – солидно кивнул Смирнов. – Какое же оно образование, когда свое дело руками не попробовал? Это можно, да только я уже в тайгу-то не ходок. Вам бы к кому помоложе обратиться.

– Ну, мы в тайге не заблудимся, – уверенно заявил Гуров. – Не первый год студентов водим по лесам, по горам… Где только с практикантами не были! Нам от вас другая помощь нужна, Владимир Алексеевич. Совет ваш, ваше знание окрестностей.

– А что я-то знаю? Я тут каждый распадок, каждый ручеек, тропку охотничью ночью с завязанными глазами найду. Чай, с малолетства с ружьишком хожу. До революции все мои деды и прадеды промышляли, а отец в первой артели – аж до войны. И я по его стопам пошел.

– Вот и здорово, – поспешил похвалить Гуров, доставая из заднего кармана джинсов сложенную туристическую карту, купленную днем в центре в киоске. – Есть ли в окрестностях старые или используемые заимки, землянки какие брошенные? Может, кто из старателей работал когда?

– Это да, – кивнул старик, доставая с полки очки, – это первое дело. Палатки брезентовые и капроновые, что нынче делать стали, – оно, конечно, хорошо. Но заимка рубленая, да с печкой – это надежнее. Не приведи господь, что случится, так в них и спички, и чай, и крупу охотники оставляют. Там и обогреться, и от непогоды отсидеться можно. А уж если кто заболеет ненароком…

Смирнов уверенно ориентировался по карте. Видимо, и это достижение человеческой мысли не прошло мимо в его профессии. Ворча, что карта слишком примерная, он поднялся и ушел в другую часть дома, за печку. Чем-то долго шебуршил и наконец вернулся со сложенной стопкой каких-то бумаг. Гуров с удивлением увидел, что это в основной своей массе кроки, сделанные от руки и чуть ли не на тетрадных листах. Но в стопке нашлась и карта. Издана она была в 1976 году и имела штамп геологической экспедиции. Гуров посмотрел на масштаб. Двухсоттысячная! Вот это да, это карта, не то что туристическая схема.