Таежная одиссея - [48]

— Здесь! — только и крикнул Трофимов, едва взглянув на место.

Шерсть на загривках собак встала дыбом, с глухим рычанием бросились они по следу. Раньше всех распутал следы Пират и, удерживаемый поводком, заскреб лапами по снегу. Так же бесстрашно кинулись и все ссыльные: одна только Волга в нерешительности встала на месте. Мы прошли кустарник, и перед нами потянулись свежие следы тигриной семьи. Собак невозможно было удержать.

— Пускаем?! — возбужденно спросил Селедков.

— Нельзя — скормим собак! Стреляй! — на бегу повернулся Трофимов к Димке.

Воздух разорвали гулкие выстрелы.

Спокойный шаг тигров перешел в бег. Видя, что Моргунов легко догнал нас, Трофимов махнул ему рукой вперед, показывая, чтобы он не прекращал стрельбы. Димка, передав мне Пирата, обогнал Трофимова, и вскоре впереди загремели его выстрелы.

— Молодец! — ни к кому не обращаясь, на бегу выдохнул Трофимов.

В горле першило, в глазах поплыли круги. Где-то впереди, не сходя с места, Моргунов разрядил в воздух две обоймы и затих. Потом его выстрел прозвучал уже в стороне.

В месте, где на снегу чернели вмятины от десятка винтовочных гильз, следы тигров разошлись. Нервы у тигрицы не выдержали, и она бросила своих тигрят. Зараженные страхом матери, они бросились в разные стороны. Димкины следы топтали самый крупный след зверя. Это была тигрица. Все глуше и глуше слышались его выстрелы.

Собрав нас жестом руки, Трофимов указал на след одного тигренка.

— Пускай! — скомандовал он.

Мы отстегнули ошейники, и собаки исчезли за деревьями. Вспотевшие, красные от бега и возбуждения, мы двинулись за ними. Неистовый лай, вспыхнувший впереди, бросил нас в последний рывок. Все ближе и ближе бушует надрывный собачий хоровод. Временами слышится в нем и прорезающийся голос молодого тигра. Выхватив на бегу топор, Трофимов бросился к молодому ореху рубить рогульку.

— Стой! — услышал я голос Трофимова и увидел, как Сузев, крикнув что-то непонятное, побежал вперед. — Стой! — еще раз крикнул Трофимов, но Сузев уже скрылся с глаз.

Картина, которую я увидел в следующую минуту, не изгладится из моей памяти всю жизнь. В небольшой низине, среди молодых елочек, сидел, прижавшись к деревцам, тигр. Вокруг бесновались собаки, и зверь, скаля матовые клыки, отмахивался от них лапами. Маленький серый Пират безумным храбрецом вертелся перед тигриной пастью, норовя вцепиться ему в щеку. Отброшенный могучей лапой, он кубарем покатился в снег, но на его место тотчас встал Жулик. Псы Селедкова наседали с боков, Букет старался зайти со спины. Только Волга, увлеченная общей атакой, лаяла, но не решалась подойти поближе. Тигр дергался в разные стороны, мгновенно отражая наскоки врагов. Вот он метнулся влево, но заметил бегущего к нему Сузева и замер. В следующую секунду собаки остались позади. Полосатое тело зверя мелькнуло в воздухе. Сузев остановился и, защищаясь, поднял рогульку. Короткое рявканье, взрыв белого снега, холодное бесцветное небо и медленно падающая на землю рогулька — все, что осталось от того мига в памяти у меня. Сузев исчез — там, где был он, лежал тигр. Следующее, что я увидел, была рука Сузева в пасти зверя и бешеный взгляд тигра, направленный на меня. Не раздумывая, я размахнулся и ударил его по переносице. Тигр отпрянул, Сузев выдернул руку, и в этот момент чья-то рогулька схватила тигра за шею и повалила на землю.

— Накрывай! — повернулся Трофимов к подбежавшему Селедкову. Степан быстро закрыл голову тигра своей телогрейкой.

Сузев навалился на лапы тигра. Ослепленный, прижатый рогатками, тигр на мгновение затих. Воспользовавшись этим, Трофимов связал ему передние лапы, а я затянул вязки на задних. Стянув лапы тигра, Трофимов сел ему на шею, сдернул телогрейку и накинул намордник.

Тигр пришел в себя, когда мы отошли от него. Пытаясь вернуть похищенную свободу, он яростно крутился на утоптанном снегу.

— Как рука? — спросил я растрепанного, без шапки, Сузева.

— Нормально! — радостно ответил он, пошевелив пальцами. — Рукавица-то у меня шубенная — где же он ее прокусит?

Подошел Трофимов и осмотрел руку Сузева.

— Стареешь, друг Сузя, — тихо сказал он.

— Как? — не понял улыбающийся Сузев.

— Да вот так: заполошным становишься. Наверно, в рубашке все ж родился, не то была бы тебе рукавица.

Сузеву нечего было сказать. Он понимал, что спас его только кулак, попавший тигру в глотку и не давший ему сомкнуть пасть, — иначе трудно было бы предугадать последствия его объятий с хищником.

Отдохнув, мы собрали брошенные на бегу винтовки, рюкзаки, нарубили подстилки для тигра, развели костер и вскипятили чай.

— Почин есть! — весело говорил Селедков, разливая кипяток. — Здоровый черт — пудов на шесть будет!

Я тоже не мог оторвать глаз от тигра. Подойдя к нему, я погладил его полосатую спину. Мне не верилось, что только недавно я боролся с ним. Заметив мои круги возле зверя, Трофимов едва заметно усмехнулся.

Тигра мы завернули в кусок плащ-палатки и, пригибаясь под его тяжестью, понесли к лагерю.

— Что-то дружка твоего долго нет, — сказал мне Трофимов, когда мы сели отдохнуть.

— Димка будет гонять тигрицу, пока не уцепится ей за хвост, — засмеялся Селедков.