Таежная месть - [3]

Пытались затравить лайками, обученными охоте на медведей, но шатун, совершенно их не опасаясь, вскоре передавил всю стаю. Медведю-людоеду объявили настоящую войну, решено было загнать его на равнину, где зверь будет просматриваться со всех сторон. Во время загона было уничтожено пять медведей, один из которых, по предположению охотоведов, должен был быть тот самый шатун. Охотоведы уехали как победители, но уже через две недели медведь-людоед вновь объявился в Выселках: разобрав дымоход, он проник в жилую избу, где растерзал древних старика со старухой.

Молодежь, оставшаяся в деревне, установила дежурство, но в ту же ночь медведь задрал двадцатипятилетнего парня, предварительно расколотив его карабин. Вскоре медведь нашел медведицу, с которой неизменно наведывался в деревушку, а когда у них появилось трое медвежат, то в деревню они стали приходить на прокорм целым семейством.

Сговорившись, деревенские собрали нехитрый скарб на телеги и навсегда съехали с проклятого места. С тех самых пор в Выселках никто не жил, и прежде крепкие дома обветшали и осыпались. Если кого и можно было найти в этой деревушке, так это дикое зверье, считавшее теперь эту часть района своим домом.

Так что история знает немало случаев, когда медведь-людоед способен держать в страхе всю округу.

* * *

Смеркалось, я вышел на крыльцо.

В вольере, отгороженном от остальной части двора металлическим забором, баловались трое забавных медвежат. Двое, с темно-рыжей лоснящейся шерстью, были одногодками, весьма милые мохнатые создания, каких нередко можно увидеть на новогодних открытках, а третий – пестун. Он был на год постарше, посолиднее, имел чуть более светлый окрас, и я в шутку прозвал его Антошкой. Было в нем что-то от деревенского увальня. Нередко можно было увидеть, как пестун, обремененный обязанностями няньки, дает непоседам за непослушание крепкого шлепка. Так что в воспитании медвежат он меня очень здорово выручал.

Медвежат я нашел в лесу подле убитой браконьерами медведицы. Возможно, столь же незавидная участь постигла бы и ее приплод, если бы я не пришел на выстрелы. Браконьеры, заслышав звук приближающейся машины, оставили тушу медведицы неразделанной и укатили быстро на своем дорогущем внедорожнике. Когда я подъехал, медвежата стояли возле трупа матери и, высоко задрав лохматые головы, тихо поскуливали. Мне их было откровенно жаль. Осиротевших медвежат я забрал к себе на заимку, определив в недавно построенный вольер, понимая, что в дикой природе у них практически нет шансов выжить: если их не раздерут волки, охочие до молодого жирного медвежьего мяса, так непременно полакомится родитель. С тех самых пор они проживали в моем вольере, и теперь я им был и за мамку, и за папку, а еще успевал пожурить, как это делает старший, но справедливый дядька.

С медвежатами у меня сложились весьма теплые взаимоотношения, насколько они могут быть у зверя и человека. Веселые, шаловливые, склонные ко всевозможным играм и суетливой беготне, медвежата вызывали умиление у всякого, кто за ними наблюдал. Я не являлся исключением, а потому баловал их, как мог, угощая сахаром, а то и сгущенкой, до которой они были особенно охочи.

Но особенно нравился мне пестун Антошка. Рос он весьма сообразительным малым и через несколько дней проживания в вольере уже охотно откликался на свою кличку, за что неизменно получал дополнительное вознаграждение. У каждого из медвежат был свой характер: младшие были покладистыми, резвыми, любили играючи задирать друг друга. А пестун выглядел поспокойнее, помудрее что ли, взгляд у него был пристальный, исподлобья. И все-таки в нем прятались какие-то неразгаданные бесы, никогда нельзя было понять, что он выкинет в следующую секунду: не то примется ластиться, выпрашивая кусок сахара, не то играючи захочет вцепиться зубами в сапог. Глаза у него были черные и большие, в них пряталась какая-то невероятная затаенная хитрость.

В этот раз пестун был чем-то встревожен, во всяком случае прежде мне не приходилось слышать столь раскатистые интонации в его рычании. Медвежата, прижавшись к нему боками, тихонько попискивали. Что же могло их так напугать?

Вернувшись в дом, я снял с крючка ружье и вышел на улицу. Ни шороха, ни вскрика, только медвежата с прижатыми ушами забились в угол вольера, как если бы хотели отыскать спасение от какой-то неведомой напасти.

Приблизившись к вольеру, я увидел, что медвежата сильно дрожали, вжавшись в землю. Стараясь не шуметь и взяв ружье на изготовку, я осторожно обошел вольер и увидел у металлических прутьев отпечатки широких медвежьих лап, которые могли принадлежать огромному матерому самцу. Некоторое время косолапый топтался около прутьев, даже вставал на задние лапы, пытаясь рассмотреть запрятавшихся за будку медвежат, а потом попытался обойти вольер. Вряд ли это был чадолюбивый родитель, явившийся в охотничий домик лишь затем, чтобы пустить слезу умиления и поглазеть на своих запропастившихся отпрысков. Скорее всего, это был безжалостный и матерый хищник, решивший полакомиться нежным мясом. И только крепко устроенный вольер и близкое присутствие человека спасло медвежат от погибели.