Таблетка от старости - [50]

Через неделю блаженства пациенток на лежаках в клинике опять объявился участковый. На этот раз закон всемирного тяготения опровергала чудом держащаяся на его голове форменная фуражка. Вера не могла оторвать глаз от этой диковинной картины. Даже решила, что у полицейского скорее всего голова особой яйцевидной формы, иначе как бы эта фуражка там держалась.

«А может у него там рога?» – вдруг подумалось Вере, и она ужаснулась собственной мысли.

– Младший лейтенант Петров, – на этот раз представился участковый.

– Тихонова Вера Алексеевна, – представилась Вера в ответ. – Зачем пожаловали?

– Опять нарушаете, гражданка Тихонова.

– Чего я нарушаю? – удивилась Вера. Особенно она удивилась этому «опять». Выходит, она уже злостная нарушительница, а ничего об этом не знает.

– Жалобы на вас поступили, – строго сказал участковый.

– Кто и на что жалуется? – вступил в беседу Ашраф, как всегда неслышно материализовавшийся позади полицейского. Полицейский от неожиданности вздрогнул. Обернулся и погрозил Ашрафу пальцем.

– Слышь, не надо к людям при исполнении так подкрадываться. Особенно сзади. Не ровен час зашибу. Жалуется общественность, – пояснил он, поворачиваясь к Вере.

– Какая общественность? – продолжил допытываться Ашраф.

– Общественная общественность. Какая ж еще? Наша местная народная общественность, – младший лейтенант Петров развел руками, как бы изображая толпы народной общественности. Надо сказать, что получилось у него это очень хорошо, Вера сразу представила разъяренных баб в цветастых платьях и мохеровых шапках. Участковый, несомненно, имел творческие способности. Но, похоже, решительно не хотел их развивать и оттачивать.

– И что же беспокоит народную общественность? – Вере даже стало интересно, хотя ничего хорошего от визита яйцеголового ожидать не приходилось.

– Народную общественность беспокоит нарушение вами природоохранной зоны. Слыхали про такую?

– Слыхали, – ответил Ашраф. – И что?

– А то! – Полицейский поднял указательный палец кверху. – Народ требует свободного доступа к его народному пляжу.

– А требования народа я могу увидеть? – Ашраф надел очки, как бы готовясь к просмотру важного документа, и тут же стал похож на респектабельного адвоката.

– Подожди, Ашраф, – сказала Вера. – Вот это передайте, пожалуйста, народной общественности. – Она сложила известную фигуру из трех пальцев и поднесла ее к носу полицейского. – Во!

– Хамите? – как-то печально поинтересовался младший лейтенант Петров.

Вере стало неудобно.

– Ни в коем случае. Извините, это я не вам, а народной общественности. – Вера убрала дулю от его носа. – У меня есть свидетельство о собственности на землю. Слышите? СОБСТВЕННОСТИ! И эта собственность не отягчена никакими сервитутами. Ясно вам?

– Не ясно. – На лице полицейского читалось изумление. – Слышь, а чего это такое сервитуты?

– Сервитут – это, по-простому, свободный доступ через территорию. Вот если бы по моей земле к пляжу была бы проложена дорога, и в свидетельстве о собственности было бы сказано, что по этой дороге народная общественность может беспрепятственно проходить к пляжу. Вот это и был бы сервитут. Но только я такую землю ни за что не купила бы!

– Ясно – понятно. – Полицейский почесал голову под фуражкой. – Дураков нету такое покупать!

«Это у него рога там чешутся», – решила Вера. – «От усиленной мыслительной работы».

– Вы б к соседям нашим сходили, – глубокомысленно заметил Ашраф. – К Ромашину или Тропилину. Вдруг у них сервитут. Тогда милости просим народную общественность к нашему пляжу. Вдоль заборчика. А так только по воде.

– Ну, так по воде народная общественность у нас и без того тут толпами на пляж повадилась. На мотоциклетках. Никому, между прочим, от пляжа не отказали. Лежаки вот только не даем. Они у нас собственные. За них деньги уплачены. И немаленькие, – пояснила Вера.

– А чего народной общественности на своем поселковом пляже не загорается? – поинтересовался Ашраф. – В поселке пляж ничем не хуже нашего. Даже кабинки есть.

– Слышь, так там все засрано! – Младший лейтенант Петров взмахнул рукой, и Вере опять привиделось: пляж с грязным серым песком, разбитые бутылки, кучи хабариков, обрывки каких-то бумажек и мухи. Жирные мухи. Нет, определенно, у этого младшего лейтенанта был талант.

– Ага! Теперь, значит, к нам хотят придти и нагадить? – высказала свою догадку Вера.

– Выходит, что так, – согласился младший лейтенант Петров. – Слышь, ты мне слово это умное запиши, – он достал из нагрудного кармана ручку и блокнот. – Ну, это про свободный проход.

– Сервитут, – напомнил Ашраф.

– Точно! Мне ж общественности надо по-умному ответ дать. Ну, чтоб посолидней было. Пока, слышь, переварят. – Младший лейтенант Петров хитро прищурился.

Вера написала в блокноте умное слово.

– Хорошо тут у вас. – Полицейский спрятал блокнот в нагрудный карман.

– Да, – согласилась Вера. – Не засрано. Так убираем.

– Правильно. Слышь, я тоже за чистоту.

В это время на крыльце клиники появилась Шура Животова, и лицо младшего лейтенанта Петрова расплылось в глупой и какой-то детской совершенно беззащитной улыбке.

– Слышь, это кто ж? – просипел он неожиданно севшим голосом.