Табия - [5]

— Решились, значит, — шепчет Гарри себе под нос и почему-то грустнеет.

— Через две недели мы поженимся, — бормочет Рон, краснея.

Гермиона открывает рот, чтобы добавить что-то ещё, но тут стол взрывается аплодисментами. Со всех сторон их обступают друзья и родственники. Гермиону крепко обнимают и целуют, Рона хлопают по плечу и пожимают руку. Гарри дожидается, пока первая волна возбуждения пройдёт, и встаёт, чтобы тоже поздравить друзей. Он обнимает Гермиону, выдавливает какие-то банальности Рону и незаметно отходит к окну. Как следует он поздравит друзей потом, в более тесной компании.

Гарри дёргает за ручку, и ставня с тихим скрежетом распахивается. Он блаженно прикрывает глаза и полной грудью вдыхает свежий осенний воздух. Он по привычке устраивается на подоконнике, с улыбкой наблюдая за оживлённой толпой. Лишь один человек продолжает сидеть за столом, не вмешиваясь в общее веселье. «Как Иуда», — невольно думает Гарри и тут же усмехается собственным мыслям. Он качает головой и вдруг встречается со Снейпом взглядом. Чёрные глаза задерживаются на нём, и брови сходятся над переносицей. Молчаливое напряжение, повисшее в воздухе, понятно только им двоим. Во взгляде Снейпа, как обычно, нельзя прочесть ничего, но Гарри хочет получить ответ. Одними губами он произносит: «Что?» Снейп немного медлит и коротко кивает. Сердце начинает биться чаще. Гарри хмурится и снова беззвучно спрашивает: «Когда?» И получает такой же ответ: «Завтра». Против воли он беспомощно смотрит на Рона и Гермиону, но тут же снова перехватывает взгляд Снейпа. Тот твёрдо качает головой: не говорить никому.

Гарри быстро отводит глаза и опускает голову, чувствуя, как сердце болезненно сжимается от липкого мерзкого страха. Как будто кто-то приговорил его к казни, и теперь осталось лишь сидеть, отсчитывая часы до неизбежного. Он ещё раз всматривается в счастливые лица не замечающих его смятение друзей и чувствует себя как никогда одиноко. Именно сейчас, когда он сам заставил Дамблдора пойти на этот шаг, когда его наставники, кажется, уже обговорили детали предстоящего, когда обратного пути нет, именно сейчас хочется вломиться к старику в комнату, схватить за грудки и трясти, крича в лицо, что он передумал, он не хочет и не может. И именно сейчас хочется взять Рона и Гермиону, уволочь их в самую дальнюю комнату и рассказать всё. Чтобы его поняли, чтобы его пожалели, поддержали, чтобы произнесли бестолковую и банальную фразу о том, что всё будет хорошо. Обычно, когда Гарри, отправляясь на очередную операцию, слышал от Гермионы подобное, он ужасно злился. Но теперь так отчаянно хочется ещё раз услышать эти слова. Слишком непривычно осознавать, что завтрашний вечер может для него не наступить, а никто из друзей и близких даже не догадывается, что он собирается сделать. И если бы он признался хотя бы им двоим, они бы принялись упрекать, говорить, что он сошёл с ума, возмущаться решением Дамблдора, спрашивать, почему он так просто согласился с безумным планом. И тогда Гарри ответил бы им правду, которую понял ещё задолго до сегодняшнего разговора: он просто очень устал, и если есть хоть какая-то возможность покончить с этим всем поскорее, пусть даже ценой собственной жизни, он с радостью ухватится за этот шанс. И согласится на любую авантюру, если она хоть чем-то будет отличаться от регулярных бесполезных вылазок членов Ордена с целью мизерного саботажа. Он сделает всё, что в его силах. Лишь бы поскорее всё закончилось. Он устал.

Гарри тяжело вздыхает и прислоняется затылком к холодному стеклу, ещё раз обводит глазами стол, за который все вновь уселись, и издаёт тихий короткий смешок. Если операция пройдёт завтра, то сегодняшний ужин можно считать настоящей Тайной вечерей. Вот только Иуда в нынешней постановке будет играть другую роль.

Видеть радостные лица друзей больше нет сил. Слишком больно. И слишком велико искушение рассказать правду и попрощаться. Гарри легко спрыгивает с подоконника и идёт к выходу. Невилл окрикивает его, но он делает вид, что не слышит, и только ускоряет шаг, чтобы побыстрее очутиться в своей комнате. Гарри не хочет, чтобы кто-то заметил его печаль и начал волноваться. Он хочет запомнить друзей счастливыми.

***

Поздняя ночь. Обитатели дома давно спят. Зарядивший с утра дождь не прекращается. Гарри снова сидит в комнате Дамблдора, в том же самом кресле, и слушает монотонный рассказ Снейпа о предстоящей операции. На задворках сознания мелькает мысль о том, что, должно быть, роль рассказчика досталась именно Снейпу, потому что Дамблдор, в отличие от него, не смог бы так безэмоционально донести необходимую информацию.

— …после этого тебя доставят в поместье. Приказ Тёмного Лорда до сих пор в силе: ты нужен ему живым. Он не станет тебя убивать — это было бы слишком просто. Но попытается выяснить, как ты попал в плен, потому что знает: Дамблдор сам не допустил бы подобной оплошности.

— И тогда в игру вступает моя легенда, — кивает Гарри, невидящим взглядом уставившись на чернильницу. — Я разочаровался в Дамблдоре, потому что он потерял власть и авторитет. Я хочу любой ценой остаться в живых, потому что понимаю: наше окончательное поражение не за горами, а я первый, кем займётся Волдеморт, если захватит наш штаб. Поэтому сам решил сдаться ему в плен, чтобы сохранить жизнь.