Та самая, единственная… - [10]

Предварительно он позвонил ей, и они встретились как старые знакомые, поскольку оба были связаны опекой над Нел во время учебного года. Леди Бреннон была шестидесятилетней женщиной, довольно молодо выглядевшей для своих лет. Она жила в маленьком очаровательном, в георгианском стиле, особняке, стоящем на краю деревни. Досуг она посвящала саду, рисованию, своим собакам и заседаниям в различных деревенских комитетах.

— Рада видеть вас, Хасо. — На мгновение она погрустнела. — Сколько лет прошло со дня свадьбы Роба, когда вы приехали сюда как его шафер. Вы знаете, мне все еще не хватает его. Слава Богу, у нас маленькая Нел.

Они прошли в дом, и он спросил:

— Она будет здесь на уик-энд?

— Да, в субботу. Вы никак не сможете остаться?

— Боюсь, что нет. Я постараюсь приехать к пасхальным каникулам. Собственно говоря, я, может быть, даже смогу отвезти ее в Голландию.

— Это было бы великолепно. — Леди Бреннон налила кофе. — Девочка очень к вам привязана. На прошлой неделе звонила Рита и сказала, что вы навещали ее, когда были в Голландии. Она счастлива?

— Полагаю, что да. У нее есть работа, которая ей нравится, и у нее есть друзья. Скучает о Нел, но хочет исполнить волю Роба.

— Разумеется. Может быть, позднее она передумает и переедет жить сюда.

— Может быть. — Он поставил чашку. — Леди Бреннон, не знали ли вы некую миссис Фицгиббон, давно, много лет назад? Мне кажется, что она жила где-то поблизости от Брэдфорда-на-Эйвоне. — Он постарался вспомнить те крупицы информации, которые смог почерпнуть из разговора с Оливией. — Полагаю, что ее дочь вышла замуж за человека по фамилии Хардинг — была довольно роскошная свадьба в Батском аббатстве…

— Фицгиббон? Звучит знакомо. Вы ее знаете? Она ваша приятельница? Немного старовата для этого…

— Нет-нет, я никогда не встречался с ней.

— Тогда могу вам сказать, что она была крайне неприятной особой — я хорошо ее помню — и терроризировала свою дочь, довольно хорошенькую девочку. Та потом, по-моему, вышла замуж против желания матери. Я видела ее несколько раз. У этой дочери была маленькая девочка, а муж, насколько я знаю, умер. Об этом несколько лет назад сообщали в «Телеграфе». Боже мой, с тех пор, как мы встречались, прошло, должно быть, почти тридцать лет.

Она испытующе взглянула на Хасо.

— А могу я узнать, почему она так вас интересует?

— Я встретился с ее внучкой — та работала в клинике Джерома, в регистратуре, и была уволена по сокращению штатов и теперь не может найти работу. Она с матерью живет вместе с миссис Фицгиббон, и, как мне кажется, они не очень счастливы там. Оливия говорила о себе очень мало, и я мало с ней знаком, но она сама сделала так, чтобы ее уволили, а девушка, с которой она работала, жившая в нужде, могла сохранить за собой место. Поэтому я и подумал, не придумаете ли вы что-нибудь… — Он улыбнулся. — У меня нет к ней личного интереса, я только чувствую, что она заслуживает лучшей доли.

— Она образованная?

— Да. Умна, с хорошими манерами и речью и, насколько я ее знаю, очень уравновешенна. Ей не хватает навыков: машинописи, стенографии и всего такого прочего. До смерти отца у нее не было необходимости работать.

— Она очень молода?

— Полагаю, что ей около тридцати. — Он нахмурился. — Мне кажется, что она могла бы стать хорошей гувернанткой, если они еще существуют.

— Боюсь, что почти нет. Она может получить работу в частной школе, возможно, с малышами, или заниматься литературой с девочками, постарше. Что вы от меня хотите, Хасо?

— Рассчитываю на вашу доброту, леди Бреннон. Если вы услышите о какой-нибудь работе, подходящей для Оливии, не смогли бы вы найти повод написать миссис Фицгиббон, упомянуть об этой работе и спросить, нет ли у нее на примере подходящей кандидатуры? Я понимаю, что это получится не очень правдоподобно, но бывают же иногда счастливые случайности. Мне не хочется, чтобы она узнала, что я имею к этому какое-либо отношение.

— Я буду действовать крайне осторожно. Такое решение было бы идеальным. Поскольку Фицгиббон будет казаться, что Оливия узнает о работе благодаря ей, она вряд ли будет противиться. Я поспрашиваю, мой милый. В округе есть несколько школ.

Потом они заговорили о другом, не упоминая больше об Оливии, и позже, ведя машину обратно в Лондон, мистер Ван дер Эйслер думал только о делах предстоящей недели: Ливерпуль, Бирмингем, потом назад, в Голландию…

В свой лондонский дом он вернулся только через три недели. В первый день своего прибытия он только поздно вечером смог наконец устроиться поудобнее и прочитать свою почту. Большую часть он отправил в мусорную корзинку и, отложив остальное в сторону, начал читать письмо от леди Бреннон. Она звонила ему, писала старая леди, но Бекки сказала, что он в отъезде, поэтому она и решила написать. По счастливейшему стечению обстоятельств Нел во время каникул сказала ей, что мисс Томкинс, которая, кажется, была в школе девушкой-на-все-руки, внезапно ушла, и на ее место никого не могут найти. Не теряя времени даром, старая леди Бреннон как нельзя лучше отрекомендовала Оливию директрисе и написала миссис Фицгиббон, объяснив, что одна из ее подруг, будучи в Лондоне, видела мать Оливии, и именно это навело леди Бреннон на мысль написать ей. Что, разумеется, было ложью, заметила она в скобках. Далее в письме говорилось: «В результате всего, Хасо, ваша протеже работает в школе Нел до конца триместра, а если она подойдет, то ее возьмут на следующий и разрешат жить в маленькой пристройке в школе. Как сказала Нел, пристройка довольно убога, но в ней найдется место для матери девушки, если, конечно, та согласится приехать и жить там. Платят ей не очень хорошо, но, как вы сами сказали, она не имеет квалификации. Надеюсь, эти новости освободят вас на будущее от чувства ответственности за Оливию, которую, судя по словам Нел, в школе полюбили и которая, по-видимому, счастлива. Когда у вас найдется минутка свободного времени, позвоните и расскажите мне, как там Рита, хотя я уверена, что она все так же красива и приятна в общении. Надеюсь, что вы нашли время повидаться с ней».