Та, которую люблю - [19]

— Я нашла жизнь, которая мне нравится, работу, которую я люблю, и спокойствие. Риск — не для меня, Майк.

— Значит, ты считаешь возобновление наших отношений, хотя бы на основе старой дружбы, рискованным? — спросил он.

В его голосе звучала легкая насмешка, словно все сомнения внезапно исчезли. Джин пыталась понять, что в ее словах могло так резко изменить его настроение, но не находила ответа.

Их встреча показала, что этот мужчина все еще волнует ее и, видимо, всегда будет волновать. Она отлично понимала, о какой пустоте он говорил. Ее жизнь без него ничем нельзя было заполнить.

Но когда-то он сказал, что любит ее, а потом отвернулся. И нет никакой гарантии, что это не повторится. Если бы она отвечала только за себя, то могла бы позволить себе вернуться в его объятия и, вероятно, в постель, чтобы потом снова расхлебывать последствия этого. Но она не может рисковать покоем Софии.

— Это будет катастрофой, Майк, — твердо сказала Джин. — Поверь мне.

— Возможно. Но почему бы нам не попробовать выяснить это?

— Выяснить, что я все еще люблю тебя, а ты меня — нет? — с ледяной иронией спросила она. — Да, это было бы забавно! Но с меня хватит. Уж лучше сунуть пальцы в розетку.

— У меня были свои причины, Джин, — проговорил Майк.

Его слова прозвучали так тихо, что она едва расслышала их. Хотя предпочла бы вовсе не слышать.

— Мне надо идти, — сказала она, желая покончить с этими объяснениями.

Майк кивнул и вышел из тени деревьев.

— Я прослежу отсюда, как ты дойдешь до дома. Увидимся завтра.

Но теперь уже Джин, которой еще мгновение назад не терпелось убежать прочь, замерла, охваченная странным нежеланием двигаться с места. Майк повернул ее лицом к дороге, и, выбрав момент, когда не было машин, слегка подтолкнул вперед.

Повинуясь движению его руки, она перешла улицу, удаляясь от своей судьбы физически, но не в силах защититься эмоционально. За его странным признанием таились смущение и неуверенность, столь не свойственные Майку, что ей было больно думать об этом. Но почему это причиняет ей такую боль? Мучительный вопрос пульсировал в ее висках.

Джин открыла дверь и проскользнула в дом. Не зажигая света, она прислонилась к двери, пытаясь отгородиться и от прошлого, и от настоящего.

Ты все еще любишь его, простучало ее сердце и задрожало от страха. И хорошо, если только от страха!

Утром перед работой Джин забежала в детский сад, чтобы увидеться с Софией. Проведя с дочерью полчаса, она нехотя направилась в отделение. Если новый проект будет одобрен, она будет по горло загружена организационной работой. И эти два месяца пролетят незаметно.

Она глубоко вздохнула. Должно быть, слишком глубоко, потому что рядом стоящие пассажиры лифта обернулись и удивленно посмотрели на нее.

Двери открылись на пятом этаже, и Джин торопливо вышла. Проект нового родильного блока приобретал для нее теперь еще большее значение. Он позволит ей сосредоточиться на работе, отвлечься от мыслей о Майке, а неизбежная при этом физическая усталость не позволит ее телу так предательски реагировать на его присутствие.

Она говорила себе, что не желает видеть его, и в то же время сгорала от нетерпения. Если он сейчас в кабинете, то нужно еще раз подчеркнуть важность нового проекта.

— Нам удалось собрать пять пациенток из Латинской Америки в одной палате, — объявила дежурная акушерка Лора Финчли, перехватив Джин в коридоре. — Идем, посмотришь.

Она взяла Джин под руку и потащила к палате.

— Конечно, получилась адская смесь — одна перуанка, твоя молодая никарагуанка, студентка из Венесуэлы, еще одна никарагуанка, которая только что родила третьего ребенка, и мексиканка.

Джин улыбнулась, представив разнообразие культур и обычаев в этой маленькой группе, и вошла в палату.

Женщины оживленно переговаривались друг с другом. Рядом с каждой кроватью стояла колыбелька. Это было еще одной отличительной чертой иммигранток, — они и в какую не соглашались расставаться с детьми. В обычных палатах это иногда вызывало недовольство других пациенток.

Джин поздоровалась по-испански и услышала застенчивый ответ. Женщины продолжили свой разговор. Джин была приятно удивлена взаимопониманием между ними. Хотя мексиканка была старше всех по возрасту, и, вероятно, богаче, она обращалась к старшей из никарагуанок с уважением, видимо, из-за того, что та была более опытной матерью.

— Моя мать подробно написала мне, что нужно делать после родов, — на хорошем английском сообщила мексиканка, — но я не могла понять, почему она так на этом настаивает, пока миссис Рамирес не объяснила. А вы как считаете?

Прежде, чем Лора успела ответить, раздался мужской голос:

— Я думаю, вы можете делать все, что приносит вам пользу.

Джин спиной почувствовала, что Майк подошел ближе. Она ошибалась! Как бы она ни старалась, как бы ни загружала себя работой, эти два месяца не пролетят незамеченными. Она просто не сможет нормально дышать в его присутствии.

— Многие врачи сейчас используют методики, заимствованные из других культур, особенно из древней индейской медицины, — продолжил Майк. — Во время недавней поездки в Гватемалу я видел, как местные врачи предлагали женщинам рожать в гамаке. Я не утверждаю, что этот способ подойдет всем моим пациенткам, но считаю, что в каждом конкретном случае нужен индивидуальный подход.