Та, что стала Солнцем - [15]

– Девушки, вечно девушки. – Чжу закатила глаза. Так как она была младше и пока не стала заложницей пубертатного периода, ее раздражала одержимость Сюй Да. Изо всех сил подражая учителю дхармы, она произнесла: – Желание – причина всех страданий.

– Ты пытаешься меня убедить, что был бы счастлив остаться здесь вместе с этими сушеными папайями, которые проводят всю жизнь в зале медитации? – Сюй Да понимающе улыбнулся ей. – У них нет желаний. Но я ни на миг не поверю, что у тебя так же. Может, о девушках еще рано говорить, но любой из тех, кто помнит, как ты попал в монастырь, понимает, что ты знаешь, что значит хотеть.

Пораженная Чжу вспомнила отчаянное, животное желание выжить, которое побудило ее присвоить жизнь Чжу Чонбы. Даже сейчас она ощущала его в себе. Она никогда прежде не связывала его с тем желанием, которое было темой лекций учителя дхармы. На мгновение она почувствовала обжигающее прикосновение того старого уголька обиды. Ей казалось несправедливым, что другие страдают за жажду удовольствий, а она страдает только за то, что хочет выжить.

Внизу под ними вдруг послышался шум, вспыхнул свет, замелькали цветные пятна. Колонна из десятков солдат вливалась в главный двор, знаменосцы несли флаги цвета голубого неба. Доспехи солдат сверкали, отражая свет, как вода. У Чжу промелькнуло воспоминание: темная, сверкающая река, текущая по пыльным склонам холмов Чжонли откуда-то из прошлой жизни. Настоятель, величественный в своем красном халате, появился на ступенях лестницы, ведущей в Зал Большого Храма, и ждал, безмятежно сложив руки перед грудью.

– Великий князь провинции Хэнань и его сыновья решили заехать по пути домой, – сказал Сюй Да, подошел к Чжу и сел рядом с ней на край крыши. Будучи старшим, он обычно лучше знал монастырские сплетни. – Ты знал, что ху[9] не могут вести кампанию летом, потому что они холоднокровные, как змеи? – Он воспользовался словом, которым большинство наньжэней, жителей юга, самого низшего из четырех классов империи Великая Юань, обычно называли своих правителей-монголов.

Варвары.

– Разве змеи не любят тепло? – возразила Чжу. – Когда ты в последний раз видел змею в снегу?

– Ну, так говорят монахи.

Ветер развевал плащи солдат, отбрасывал их назад, на сверкающие плечи. Их круглые бесстрастные лица смотрели вперед. По сравнению с вялыми монахами монголы выглядели людьми другой породы. Не чудовищами с конскими головами, которых раньше представляла себе Чжу, наслушавшись рассказов отца, и даже не жестокими завоевателями из повествований ученых наньжэней, а сверкающими, бесчувственными существами, подобными потомству драконов.

Зазвучала флейта. Великий князь Хэнани пересек двор и поднялся по ступеням к Залу Большого Храма. Роскошный мех его плаща шевелился и переливался, как на живом звере. Его шлем венчал плюмаж из белого конского волоса. Следом за ним шли трое юношей с сияющими улыбками. Они шли с непокрытыми головами, ветер развевал их непривычные ее взгляду косы. Двое носили доспехи, а на третьем был халат чудесного, переливающегося пурпурного цвета магнолии, и Чжу сначала подумала, что он сшит из крыльев бабочки.

– Должно быть, это наследник Великого князя, господин Эсэнь, – Сюй Да указал на высокого юношу в доспехах. – Значит, в пурпурном халате господин Ван, младший сын.

Князья и господа: люди из сказок, ставшие реальными. Представители мира за пределами монастыря, который до этого момента был для Чжу лишь названием на карте. «Мир, в котором существует величие», – внезапно подумала она. Когда она украла имя Чонбы и шагнула в сброшенную оболочку его жизни, она думала только о том, чтобы все верили, будто он выжил. Заняв его место, она уже почти забыла о той судьбе, которая была определена Чонбе при жизни. «Величие». В применении к Чонбе это слово оставалось таким же бессмысленным, как и тогда, когда Чжу услышала его в первый раз, при свете свечи предсказателя. Но теперь, глядя вниз на эти величественные фигуры, со словом «величие» на губах, Чжу ощутила внезапное желание, которое исчезло, как только она его осознала: вызывающее тошноту любопытство, охватывающее людей, стоящих на краю пропасти и гадающих, что будет, если они прыгнут вниз.

Внизу Настоятель жестом пригласил Великого князя и двух его сыновей в Зал Большого Храма. Настоятель расплывался в улыбке до тех пор, пока его взгляд не упал на третьего юношу. Он отпрянул с отвращением и что-то произнес звучным голосом. Чжу и Сюй Да с интересом наблюдали, как между ним и господином Эсэнем начался спор. Через несколько секунд недовольный Князь отдал резкую команду. Затем он и его сыновья вместе с настоятелем поспешно прошли в темное чрево Зала. Двери захлопнулись. Их спутник остался снаружи, он стоял очень прямо, спиной к шеренгам наблюдающих за ним солдат. Он стоял в полном одиночестве среди ослепительно сверкающего моря светлого камня, солнце сверкало на его доспехах, но он казался холодным и далеким, как луна. Когда он наконец повернулся спиной к залу – и он сделал это с гордым вызовом, – Чжу ахнула.

Этот воин оказался девушкой. Ее лицо, яркое и нежное, как отполированная раковина абалона