Сжигающий - [11]

Они не столько ублажали ее, сколько вызывали голод, который мог удовлетворить только Нокс. Если он уйдет прямо сейчас, она останется такой… сексуально разбитой. Никакие собственные прикосновения не помогут. Только он может погасить боль, которую зародил в ней.

Его рука обхватила и сжала ее грудь, пока ледяные пальцы продолжали мучить Харпер изнутри. Ее лоно больше не горело, оно полыхало и пульсировало. Бедра дрожали, а на лбу выступил пот.

— Нокс…

— Я знаю, чего ты хочешь, но… — Нокс провел зубами по пульсу, — …я не пробовал тебя уже два дня. — Он трахал ее, но не было времени, чтобы исследовать и насладиться ею. Нокс проложил дорожку вниз из поцелуев и укусов, остановившись, чтобы облизнуть «Ничего не поделаешь» татуировку под ее грудью, которая сделана не им; в отличие от двух других татуировок, ее легко пропустить, поскольку она нанесена белыми чернилами и почти не видна.

Он стал целовать, спускаясь вниз к маленькой черной татуировке в углублении тазовой кости, и облизал языком, прежде чем спуститься ниже.

— Мне нравится эта метка, — сказал он, когда исследовал треугольник в развилке ее бедер с замысловатыми черными завитками, которые выглядели как татуировка. — Широко раздвинь ноги для меня.

— Нокс, я не смогу дольше выносить прелюдию.　

Ей нужен секс. Позарез.

Он комфортно расположился между ее бедер.

— Ты справишься.

Она покачала головой. Нокс приподнял бровь… а затем призрачные пальцы исчезли; появилось ощущение, словно огонь внутри нее поглотил их.　

— Нет!

Он щелкнул кончиком языка по клитору, и она взбрыкнула.

— Не двигайся.　

Затем провел языком между ее скользких складок, вкушая сладость, медовую на вкус.

Нокс зарычал, когда это обернулось против него же, заставляя его твердый член стать еще толще.

— Чертов наркотик.

Сжав в кулаке простыни, Харпер затряслась и застонала, пока он лизал, прикусывал и сводил ее с ума. Затем он всосал ее клитор и зарычал, прижав рот к складочкам. Она проклинала его. Угрожала ему. Требовала большего.

Нокс только усмехнулся, а затем два ледяных призрачных пальца начали щипать, тянуть и теребить ее соски. Поэтому она прокляла его снова и попыталась отстраниться от его рта. Но руки Нокса удержали ее бедра на месте, когда язык, наконец, скользнул внутрь нее. Это облегчило боль, но недостаточно. И, черт возьми, он знал это.

— Ты зло, — довольно прорычала Харпер. — Абсолютное, окончательное… — у нее перехватило дыхание, когда он приподнялся и подул на сосок, заставив его болезненно напрячься. — Видишь, зло!

— Тебе нравится это.　

Он втянул сосок в свой горячий рот и задел его зубами. Его паре нравилась небольшая боль, и Нокс знал точно, что она пересекла линию между болью и удовольствием.

С хлопком отпустив ее сосок, он провел языком по татуировке на ее груди. Как и на ее пупке, она была в виде замысловатых шипастых завитков.

— Нокс.

Харпер едва не рыдала, выражая неудовлетворение.

Он прижался ртом к ее.

— Тебе больно, детка? — спросил Нокс мягко. Она кивнула. — Хочешь, чтобы я убрал боль?

Харпер вновь кивнула, едва сдерживая всхлип. И едва не издала его, когда услышала звук расстегиваемой молнии.

Обхватив ее зад, он наклонил ее бедра под нужным углом.

— Мягко и медленно? Или жестко и быстро?

Как только она услышала вопрос, то сразу догадалась, что тот с подвохом.　

— Как пожелаешь.

Нокс приподнял уголки губ.

— Умница.　

Он вошел в нее, и ее горячее естество сжалось вокруг него.

Из легких Харпер вышел весь воздух, когда его длинный, толстый член глубоко проник, наполняя ее до отказа, растягивая до боли и затрагивая такие местечки, которых он никогда не касался.

Как всегда, призрачные пальцы сделали ее лоно сверхчувствительным, поэтому она ощущала каждую складку и вену. Харпер крепко обхватила ногами его талию и уперлась пятками в нижнюю часть спины.

— Трахни меня.

Нокс стал двигаться в беспощадном темпе. Ее естество было таким тугим и влажным, что он сходил с ума. Харпер сводила его с ума.

Ее гортанные слабые стоны, ногти, впившиеся в спину, аромат возбуждения, сжимание горячих внутренних мышц Харпер и ее вкус во рту… все это обостряло его чувства. Он входил жестче, сильнее.

— Мое тело.

Когда в ней стало нарастать напряжение, Харпер начала царапать его спину. Нокс всегда превращал ее в нуждающееся, беспокойное существо, которому необходимо кончить так сильно, что она дрожала от этого.

— Нокс…

— Еще рано.

Вот ублюдок. И чтобы еще сильнее усложнить задачу, он переместил ее ноги на сгиб своих локтей и наклонил под таким углом, чтобы его член при каждом толчке касался ее клитора. Это настоящая пытка.

— Ты меня ненавидишь?

— Я не ненавижу тебя, детка. Даже близко.

— Я не могу сдерживаться.

— Сможешь. И сдержишься.

Он ускорился, заявляя на нее права с каждым движением члена. Её лоно пульсировало вокруг него.

— Терпи, — зарычал он. Харпер покачала головой, но не кончила. — Терпи. — Нокс погрузился глубже, задев такое местечко, что она ахнула. — Терпи. — Она выругалась и поцарапала ему спину. Он прикусил ее губу. — Кончай.

Ослепительное наслаждение накрыло Харпер мощной волной. Ее крик застрял в горле, когда Нокс жестко вошел, и его спина напряглась. Затем он прорычал ее имя, и она ощутила его горячее семя внутри.