Сюжеты Ельцинской эпохи - [9]
Другое дело — не хочется, чтобы ситуация в стране раскручивалась в обратную сторону. Поэтому сейчас я должен делать все, чтобы этого возврата не было.
N: — Ваши союзники считают вас одним из главных реформаторов, соответственно, и оппоненты считают главным врагом. Скажите честно, вы не предусматриваете вариант преследований?
В.Е.: — Как вам сказать? Чисто теоретически я не могу его исключить. Хотя, наверное, жизнь все-таки меняется: те, кто находится в оппозиции нынешнему курсу, не могут сказать, что нынешние власти в чем-то где-то их давили, душили… Я не думаю, что так уж просто вернуться к ситуации 30-х годов. Не верю в это. Ну, а жизнь покажет. Мы знаем, на что идем, мы же не дети в конце концов. Я убежден, что люди рано или поздно разберутся, где хорошо, а где плохо.
Февраль 1996 года.
Л. Иванченко с Доном не простился
Интервью с Л. А. Иванченко. 1996 г
Это интервью с Леонидом Иванченко сделано в ту пору после думских выборов 1995 года и перед президентскими выборами 1996 года, когда коммунисты всерьез готовились взять власть в стране. За ответами видно: это интервью, кроме прочего, еще и предвыборное обращение самого Леонида Андреевича к ростовским элитам. Ведь через семь месяцев предстояли выборы губернатора Ростовской области.
Леонид Иванченко.
Председатель думского комитета по делам федерации и региональной политике Леонид Иванченко совмещает депутатскую работу с работой в предвыборной команде Г. Зюганова, но не забывает и о Ростовской области.
N: — Леонид Андреевич, в свое время в Ростове у вас был имидж борца за интересы региона. Теперь, при работе на вашем нынешнем посту, эти интересы учитываются?
Л.И.: — К сегодняшним проблемам комитета я шел в общей сложности 25 лет управленческой деятельности. Работая в <Октябрьском> районе Ростова, мне приходилось сражаться с уровнями городскими и областными в плане угнетенности района по отношению к высшим структурам. Работая в городе, я считал, что обижен город областными ведомствами, хотя уже воспринимал и противодействие районов. Работая в области, я два с лишним года посвятил тому, чтобы найти объективное равновесие. Но, видно, оказался не понят, и это послужило основной причиной расправы в 1991 году. Теперь вот судьба меня привела к законодательной деятельности, чтобы попытаться удовлетворить все уровни управления. Абсолютно никаких иллюзий в комитете мы не питаем — противоречия настолько усугублены, они десятилетиями формировались и каждый день переходят в новую фазу развития. <…>
N: — Ростовская область всегда была регионом-донором для бюджета страны. Существует мнение, что, будучи в руководстве области, вы стояли на том, чтобы больше произведенного продукта оставалось в Ростовской области. Теперь у вас вроде бы позиции с другой стороны проблемы.
Л.И.: — Меня поражают результаты той политики, которая сейчас имеет место. Когда-то таких доноров было 27 в России. Сегодня, по разным данным, от 13 до 17. То есть загоняют донора в ситуацию нуждающегося — вот итог той политики, которая проводилась. Я предлагал еще тогда решать все на межрегиональном уровне. Чтобы в Ростовской области сами нашли вариант отношений с Иркутской, Красноярской, другими областями. Но! Это невыгодно тем федеральным органам, которые сегодня правят этим балом. Должна ехать просить с протянутой рукой Ростовская область и везти взятки, ехать в Москву должна и Иркутская область, чтобы просить из Ростова, опять везти взятки. А нахребетник, сидящий наверху, — он регулирует: дали достаточно взяток — будет решать.
Поэтому при этой несовершенной системе взаимоотношений региональных и федеральных органов создается ситуация: у тех, кто сидел на дотациях, нет никакого стимула развиваться для того, чтобы стать донором. <…>
Это очень значимое направление, по которому практически нет наработок. Вы видите, в графе «Принятые законы» ничего нет.[6]
N: — Часть региональной номенклатуры с надеждой, другая часть с опаской ждут выборов, ждут передела. Есть у тех, кто ждет с опаской, основания для страха?
Л.И.: — Во-первых, я не завидую тем, кто придет к власти, если это будут трезвомыслящие силы, а не те, кто сейчас правит. Не завидую коммунистам, и себе прежде всего, если какой-то участок здесь будет отведен. Потому что придется начинать с уровня выжженной земли. Сейчас как-то мало говорят о тех действиях, которые будут предприниматься под президентские посулы. Как-то вскользь говорят об эмиссии, но есть такая информация, что каждый месяц примерно по 5 трлн рублей необеспеченных денег будет из-под станка выходить.
Что будет для тех коммунистов, которые придут к власти после всей этой политики? Это будет страшнейший базис, с которого придется начинать.
Второй момент. Чего боятся руководители регионов? Из 13 регионов в двух победили не те, на кого рассчитывали, но в других победили те же.[7] Если вы нормально, стабильно себя чувствуете, в области удалось, как пишут, сохранить стабильное положение — идите на выборы. Нет, боятся. Потом что придется рассчитываться за то, что было потеряно или уничтожено в этих регионах. От Ростовской области осталась одна треть. И когда говорят, что отрицательные тенденции были еще 1985-м… Да, они были, но было и производство. Возьмем уровень 1990 года, когда началось все это шествие. По всем показателям промышленного производства, структуры промышленного потенциала, сельхозпроизводства… Поставка собственных продуктов питания — это независимость, в том числе экономическая. Надо сопоставлять цифры и не обманывать людей. И сказать: в Ростовской области производилось 35 млн пар обуви. Да, она шла в Среднюю Азию, в другие регионы. Но сколько обуви выпускается сейчас и какова доля отечественной обуви на ростовских рынках? Что дает оборонка? Я был на выставке в Брянске, там привезли несколько кастрюль и сковородок с Белокалитвинского металлургического. Их за полчаса расхватали, больше нечего было выставлять. Стоит менеджер с Волгодонского химкомбината, у него пять образцов стирального порошка. Мы с ним обстоятельно поговорили. Он говорит: «Стыдно стоять здесь, Леонид Андреевич». А ведь Волгодонский химкомбинат производил 50 тысяч тонн моющих средств. Сегодня это уничтоженное производство. Консервная промышленность: звонят с Азовского комбината, с Семикаракорского — все уничтожено, все стоит. Я не в плане критики говорю, а о той реальной оценке, которой боятся эти лидеры, не желающие идти на выборы. Я думаю, люди все-таки трезвеют и обязаны спросить за это.
