Сюжет в центре - [3]

Мистика Гитлера включала и сверхоружие. И хотя к действительному сверхоружию вело открытие Отто Гана, в те дни реальнее казались ракеты Вернера фон Брауна, сулившие реальный эффект преодоления пространства.

Не верьте тем, кто воспевает долгую жизнь. Жизнь коротка. Она промелькнула перед глазами, точно в окошке скорого поезда. Годы МВТУ. Грозный Арустамов. Зал «Детали машин». Студент, согласно анекдоту в день зачёта без разрешения вошедший в зал и остановленный Арустамовым на ковровой дорожке зала. Арустамовские слова: «96 шагов назад», отсчитав которые, злосчастный студент очутился снова за дверью зала «Детали машин», в котором студенты обычно снимали кроки учебных деталей, исходные для чертежей.

На время вступительных экзаменов зал «Деталей машин» превращался в общежитие абитуриентов страны. Здесь жили, поступая одновременно со мной, не выделяясь из общей массы, мои ровесники, будущие коллеги по королёвскому ОКБ – Олег Макаров и Слава Дудников. В зале готовились к вступительным экзаменам и каждый вечер при отбое устраивали балаган. Нескольким сотням «будущих Ломоносовых» нравилось это вечернее выступление. «Хватит. Гасите свет,» – раздавались голоса, а когда гасили свет, те же голоса требовали его включить.

Это было прощание с вольницей, потому что у тех, кому удалось поступить, в том же зале «Детали машин» начиналась сложная трудовая жизнь.

Наша молодость пришлась на знаменитые шестидесятые. Наш выпуск МВТУ (аббревиатуру которого мы расшифровывали между собой не иначе, как «Могила, Вырытая Трудами Учёных» или «Мы Все Тут Умрём») состоялся в 1957 году. Все, кто учился рядом, анонимно ковали затем «щит и меч» Родины и создали знаменитую технику нынешних вооружений, а будущие коллеги по космосу бегали где-то рядом по институтским коридорам и сдавали курсовые проекты и лабораторные.

МВТУ гордился ещё старой школой, заложенной Н.Е. Жуковским и С.А. Чаплыгиным. Кафедры черчения, сопротивления материалов считались лучшими не только в стране, и в мире. Были отличные учёные и на закрытых кафедрах. Самым ярким на нашей кафедре М-5 был профессор Кирилл Петрович Станюкович. Он был из таинственной плеяды физиков и об его таинственном статусе говорили шутливые стихи:

«Я – гений Станюкович,

Я к трудностям привык.

Передо мной Зельдович

Склонился и поник».

Он занимался тогда в основном теорией взрыва. Хотя увлекался многими необычными делами.

У Станюковича был совсем не профессорский вид. Он стригся «под бокс», оставляя без волос половину головы. По-молодому стремительный в движениях, он и в профессорской среде обходился без принятого политеса и отвечал ярко и остроумно, чем наживал себе немало врагов, казалось, на ровном месте. Его прокатывали на выборах в Академии Наук, лишая признанных званий и бенефитов, которые в своей многогранной деятельности он несомненно заслужил. Его это задевало и в повседневных отношениях он становился более резок и остёр.

Никто не знал, что творится в его маленькой головке? Известно, что великие идеи не зависят от размеров головы. И в стриженной голове Станюковича возникли одновременно идеи теории относительности и гравитации и авантюрные проекты поисков снежного человека. Как позже выяснилось интерес к ним был спровоцирован искусственно. Тогда США беспокоили старты китайских ракет и в горах Гималаев намечалась установка регистрирующих датчиков. А участившиеся экспедиции на соседние вершины мира логично было оправдать поисками снежного человека.

Учёба в техническом вузе включает массу чернового труда, связанного с черчением, лабораторками, обязательными заданиями. Отделяются зёрна от плевел. Ленивые сразу отбраковываются. Но при всей зажатости и заорганизованности существовали у нас и родники внутренней самодеятельности. На так называемой «Красной площади» – вузовском пятачке вывешивались местные «Окна Роста» – рисованные плакаты с талантливыми карикатурами и стихами на тему и рядом были свои изюминки в виде профиля высокогрудой девицы и её слова-стихи:

«Мне это всё давно приелось,

Мол, все нужны и все важны.

А мальчики – какая серость,

На всех широкие штаны».

В институте я начал вести дневник. В зеленой общей тетради я приписал на обложке, что тетрадь не общая, а моя и начал его в январе 1954 года цитатой Ленина: «Нужно иметь свою голову на плечах, чтобы в каждом отдельном случае уметь разобраться». Записи тетради заканчивались в феврале 55 года, хотя оставалась чистыми треть листов, потому что состоялось печальное событие, сохранившееся лиловой окраской различной степени большинства листов.

Дело в том, что мой первый дневник хранился под кроватью в общежитии, в фанерном чемодане с замком. Я, собираясь на каникулы домой, купил в Елисеевском магазине бутылку «Хванчкары», по слухам любимого вина Сталина. Я был наивен и не знал, что нельзя хранить в тепле этот благородный напиток. И он взбунтовался. Пробку выбило и вино окрасило и мою одежду и дневник и оставило читабельными только средние части листов. Что-то можно было прочесть в лиловой размытой рамке, но далеко не всё.

На похороны Сталина мы отправились с однокашником Костей Черевковым. Мать его отговаривала нас совсем не зря. Это было ужасное мероприятие. От Трубной площади начиналось столпотворение. Вдоль Страстного бульвара оставлен был узкий проход по тротуару между стенами домов и выстроенными грузовиками. Мы сразу же потеряли друг друга.