Сюрпризы моря - [62]
Доктора Хоуэлла сопровождали Филипп и Бернар Делемот. Трое скалолазов поднялись по черной щели и, соблюдая меры предосторожности, прошли к узкой полке на отвесной стене, где мы неоднократно наблюдали появление фаэтонов.
«Взбираясь по вертикали над тихоокеанской волной, — говорит Филипп, — мы восхищались этими великолепными тропическими птицами, которые появляются на земле только для кладки яиц. Их белое оперение с красивым черным рисунком на спине и два длинных рулевых пера, трепещущие на морском ветру, создают запоминающийся грациозный облик. Они поняли, что мы направляемся к ним, и подняли тревогу, пытаясь заставить отказаться от этого намерения».
Трое любителей альпинизма продолжали подъем. И вот — в двух метрах от себя они увидели гнездо фаэтона…
«Назвать это гнездом, — продолжает Филипп, — было бы значительным преувеличением. Птицы удовлетворяются любой, даже символической, выемкой, любой ямкой, которую они пытаются по возможности углубить. К счастью, каждая пара выводит только одного птенца! Если бы их было двое или несколько, то, толкаясь в тесной нише над пропастью, они подвергались бы опасности вывалиться из нее. В гнезде, до которого мы добрались, находился птенец, вылупившийся совсем недавно: это был комочек светлого серого пуха».
Пиратство фрегатов поддерживает устойчивость и здоровье популяции птиц на Изабелле. Но среди этих профессиональных грабителей действует собственный механизм естественного отбора: если фрегат, зацепившись огромными крыльями за ветку, падает в кустарник, то ему уже не выбраться, и он погибает.
Доктора Хоуэлла особенно интересовало, как кормят птенцов. В поведении родителей и молодняка он хотел попытаться отделить переданные по наследству особенности, присущие виду, от черт, приобретенных в процессе обучения. Для изучения особенностей питания у птенца фаэтона он поместил его на краю скальной полки, прикрыв рукой. Птенец задвигался и стал требовать еды.
— Смотрите, — сказал доктор Хоуэлл, — обращаясь к спутникам, — я трогаю его клюв сбоку и он открывает рот, насколько может. Это — безусловный рефлекс.
— Значит, его мать и отец тоже касаются этого места, возвращаясь с рыбной ловли? — спросил Бернар.
— Да, — ответил доктор Хоуэлл, — именно так. Это врожденная черта поведения птенца. У фаэтонов после касания клюва глотательный рефлекс длится до тех пор, пока пища не достигнет зоба. Смотрите, этот жадный малышка готов проглотить мой палец!
Нетронутые уголки обитания морских птиц становятся все более редкими. Сегодня люди обязаны сделать все от них зависящее, чтобы синелапые олуши, как и все другие представители птичьего мира, могли непрерывно обеспечивать потомство.
…Чтобы коричневый пеликан, символ родительской любви, стал также предметом уважения людей на их матери-Земле;
…И чтобы птенцы фрегатов — голые и черные, когда они вылупляются, — росли на свободе и превращались в великолепные летательные аппараты на радость будущим поколениям людей.
— Если птенец открывает рот по требованию родителей, — заметил Филипп, — то, по-видимому, и тех должно стимулировать его требование пищи.
— Конечно, — подтвердил доктор Хоуэлл. — Но эта обратная сторона дела нам мало известна.
Возможно, что здесь, как и у олушей, ответ родителей на требование птенца зависит от настоятельности запроса. Глотательный рефлекс выступает как результат повторного возбуждения определенного, хорошо иннервируемого периферического участка клюва.
Наша альпинистская тройка возвратила маленького фаэтона обеспокоенным родителям, кружившим неподалеку, и начала спуск, потребовавший еще больших усилий, чем подъем. Мы оставили крутые скалы, на которых гнездились фаэтоны, и двинулись в направлении колонии синелапых олушей. Доктор Хоуэлл хотел продолжить наблюдения за поведением птиц. Часть опытов можно осуществить в лаборатории или в зоологическом саду, но есть и такие, которые возможны в естественных условиях обитания птицы.
«Вот один из интересных и недостаточно освещенных вопросов, — сказал доктор Хоуэлл: чем определяется высиживание яиц? Гнездом или самими яйцами? Вопрос имеет смысл, как вы убедитесь».
Приблизившись к гнезду синелапой олуши, исследователь вынул из него находившиеся там яйца и положил их рядом, сантиметрах в тридцати, на землю. Будет ли птица высиживать опустевшее гнездо или расположится на яйцах вне своей ямки? Или же — что было бы поведением разумным, удивительным для веслоногих птиц — возвратит на место яйца, перекатит их в свое жилище?
Мы засели за большими камнями и стали терпеливо ждать. Олуша, возвратившись в гнездо, через некоторое время выказала признаки изумления. Остановившись в нерешительности, она побалансировала на одной ноге и, казалось, была склонна шагнуть к лежащим рядом яйцам, но внезапно одумалась и заняла позу высиживания в пустом гнезде.
Очевидно, олуша была не способна сообразить, что делать, и могла высиживать яйца, только если они находились в надлежащем месте. Некоторые более развитые птицы, такие, как вороны, вороны, сороки или дятлы, проявляют в неожиданных ситуациях лукавство, сообразительность, короче — интеллект. Олуши не входят в их число. Они полностью запрограммированы. Это замечательные биологические роботы. После того как доктор Хоуэлл возвратил яйца в гнездо и птица снова вернулась туда, насиживание продолжалось, будто ничего не произошло…
