Сюрприз в бантиках - [23]

— Да вы…

Он резко оглянулся и чуть не оттолкнул Чуликову со всей силы. В последний момент сообразил, что та может не устоять на шпильках. Брезгливо оторвал от себя ее руку:

— Шли бы вы, Наталья Петровна! Юлька, ничего не было!

Чуликова задорно рассмеялась:

— Было, девушка, было. Вы идите домой, собирайте вещички. Впрочем, Влад, ты можешь остаться у меня. А вы, Юлия, не переживайте — мы не оставим вас без материальной поддержки. Скажем, сто долларов в месяц вас устроит?

Наткнувшись на возмущенный взгляд Бахарева, тут же поправилась:

— Ну ладно, ладно. Пусть будет сто пятьдесят.

Юлька снова развернулась и пошагала в сторону остановки. Вадим бросился за нею, обогнал, схватил за руку. Та со всего маху хлестанула его по щеке. Рука ее была в перчатке, к тому же в объемной маминой шубе у нее не получилось размахнуться как следует, а потому удар вышел совсем слабым. Однако и его хватило, чтобы охладить пыл Бахарева. Он застыл, схватившись рукой за щеку, и молча наблюдал, как Юлька садиться в подошедший автобус.

Понимая, что нужно немедленно ехать домой и спасать положение, Вадим тем не менее не мог себя перебороть. Часа два бродил по улицам, обдумывая, как теперь быть.

По всему выходило, что с работой придется распрощаться. И чего он, дурак, сразу не уволился, как только в голову закрались самые первые подозрения насчет Чуликовой? Зарплата высокая? Да гори она пропадом, такая зарплата! Такой ценой!..

Чуликову он ненавидел до смерти. Вместо того чтобы мчаться к Юльке и молить о прощении, он мрачно представлял, как выстрелит негодяйке прямо в лоб. Или нет — где он возьмет пистолет? Нож. Правильно, с ножом проблем не будет. У них есть отличный хозяйственный нож, большой и острый. Вот завтра он придет на работу, посмотрит прямо в глаза Чуликовой и скажет: "Получай, что заслужила!" Наталья Петровна театрально вскрикнет, схватится руками за нож, посмотрит растерянно на убийцу и медленно сползет по стенке на пол. А Вадим аккуратно, чтоб не запачкаться, вытащит нож, завернет его в газетку и пойдет домой. Там ножик тщательно отмоет и положит обратно в ящичек стола — жалко выбрасывать, там металл отличный, почти не тупится.

Или нет. Лучше он ее задушит. Как Отелло Дездемону. "Молилась ли ты на ночь…" Вернее, с утра пораньше. С каким удовольствием он сомкнет пальцы на ее хрупкой шейке! За все, что она с ним сотворила. За то, что солгала Юльке. За ее наглое "Было, было!" За ее белье в бантиках…

Стоп, бантики. Это что же, она и в самом деле рассчитывала на продолжение? Ее не настолько уж поразили его идиотские трусы? Больше того — она и себе прикупила чего-то там в бантиках?!

Господи, и как же его угораздило так упиться-то? Поистине: водка — страшная штука. Такого натворишь, что потом сам себя понять не сможешь. Как, ну как он мог столь бурно отреагировать на ее прикосновения? Ну подумаешь, танцевали. Ну шепнула что-то на ушко. Чего он завелся-то?! Она ж ему никогда не нравилась. Старая несчастная баба, немножко истеричная, как все старые девы. И скулы эти отвратительные… Зато грудь!

Ничего подобного, грудь как грудь. Просто у водки глаза велики. Нажрался как свинья, вот и привиделось то, чего желалось. А желалось знамо чего — нормального женского тела. Юльке нельзя, а что ему делать? Ох, дурак… Ну что он, потерпеть не мог? Ну не лопнул же он в конце концов, не получив желаемого. Так что не хотение его виновато, а башка нетрезвая. Сколько себя ни оправдывай, сколько ни обвиняй Чуликову, а виноват во всем только он один. Чуликова, возможно, дала толчок, но остальное-то — его рук дело. И водка — не оправдание. Кто ж его заставлял пить? Да еще и практически не закусывая. Так что если и нужно кого-то убивать, то только самого себя. Он мог ненавидеть Чуликову сколько угодно, однако прекрасно отдавал себе отчет — она его насильно в кабинет не тянула. Сам шел. Не соображая, правда, но это опять же его вина.

Выходит, сам, собственными руками разрушил счастье. Бедная Юлька, как же ей сейчас больно! Она ему доверяла, отпустила… Вообще-то не так уж сильно и доверяла, раз заставила надеть эти дурацкие трусы. Ну да, а если б не заставила? Тогда-то уж он точно ей изменил бы. С Чуликовой или без нее — какая разница? Получается, что не наделать глупостей ему помогло "противоугонное устройство". Вернее, глупостей он таки успел натворить, но той, самой главной, все-таки не случилось. И благодарить за это Вадим должен любимую тещу. Ай да теща, ай да Татьяна Владимировна! Памятник ей за это положен. Прижизненный. Жаль только, устройство это срабатывает только в самый последний момент, когда уже глупостей наделано немало. И как их теперь исправить?

К его возвращению домой Юльки уже и след простыл. Вещи, правда, остались — то ли не в состоянии была их собирать, то ли планировала вернуться. Бахареву очень хотелось надеяться на второе. Наверняка она решила его проучить: наказать как следует, чтобы наука была на всю оставшуюся жизнь. А потом вернется, куда денется.

Ужасно хотелось есть, но без Юльки кусок не лез в глотку. Вадим даже чаю не мог согреть — вроде и хотелось, но руки не поднимались. Казалось верхом кощунства заниматься обыденными делами, когда жизнь на крейсерской скорости летела под откос.