Сюрприз (киносценарий) - [3]

— Все заказчики хотят, чтобы их родственники хоть на памятнике были красивыми и умными, — пояснил Сардион, и спросил, — похож?

— Если очень захотеть, — оценил качество работы Бола. — Или, если давно не видел.

— Кого? — не понял Сардион.

— Того и другого, — отрезал Бола. — Ну, ты идешь или нет?

— Иду. Мехти, бездельник, где ты?! Доделай здесь Сократа, только нос скриви ему побольше! Или, может, возьмем его с собой?

Бола пожал плечами.

— Мехти, я передумал! — крикнул Сардион в сторону вышедшего из сарая Мехти, — поедешь с нами! И захвати с собой пару шашек динамита, будем дом Бола ремонтировать!

5

Старенькая, видавшая виды машина с Бола, Сардионом, Мехти и Беса, натужно воя, карабкалась по крутым улочкам горного села. Машина подкатила к приземистому дому из горного сланца, и Сардион заглушил мотор, и сказал Мехти:

— Иди, позови Темыра.

Мехти выбрался из машины, направился к дому, а Беса спросил:

— Дядя Сардион, а как это динамитом можно дом ремонтировать?

— Много будешь знать, рано состаришься, — огрызнулся Сардион.

— Тогда скажи это моей маме.

— Что сказать? — не понял Сардион.

— Чтобы она не ругала меня за двойки, — пояснил Беса.

Бола и Сардион переглянулись. От ворот дома донесся крик Мехти «Темыр!». Потом еще раз: «Эй, Темыр!». Но в доме будто все вымерли.

— Кричи громче, — посоветовал Сардион.

Мехти заорал, как стадо ослов. И для большей убедительности забарабанил в ворота, из-за которых сразу донесся голос матери Темыра:

— Иду, иду, кого там черт несет?..

Открылись ворота и мать Темыра сказала:

— А, это ты Мехти. Заходи, если пришел.

— Извини, спешу, — сказал Мехти. — Где Темыр?

— Уехал в город.

— Как придет, скажи, чтобы сразу шел к Бола.

У старушки, будто зуб вырвал неопытный дантист. Лицо ее сразу перекосилось.

— Ой, как жалко мне этого Бола, — запричитала женщина. — Говорят, от него сегодня ушла жена.

6

Роман был сельским фотографом, о котором сочиняли всевозможные анекдоты. Рассказывают, что именно Роман шутки ради заставил сельского милиционера выкопать яму, когда тот должен был для служебного удостоверения представить в отдел кадров фотографию «по грудь». Роман загнал милиционера в яму и так и сфотографировал его по грудь в земле. Впрочем, милиционер тоже не остался в долгу. Он сообщил Роману «по секрету», что в его саду был закопан сразу после революции клад золотых монет и Роман по ночам дважды перелопатил каждую песчинку, добираясь до корней деревьев, но так ничего и не нашел. С того момента Роман относился к милиции с большим почтением, чем раньше, хотя и поклялся, что фотографировать милиционеров будет только в гробах.

В тот день Роман возился во дворе с одним из клиентов. Весь двор Романа был увешан уникальными полотнами в духе Рембрандта. Уникальность их заключалась, конечно, не в художественной ценности работ, с этой точки зрения они ничего из себя не представляли, да и не могли представлять, ибо сляпаны были еще лет тридцать назад Сардионом. Своеобразие полотнищ было в том, что в тех местах, где должны были красоваться головы персонажей, зияли дыры. Трюк заключался в том, что любой желающий мог просунуть в пустоту полотнища голову и сфотографироваться, скажем, в компании древнегреческих богов или на коленях красавицы. На этот раз клиент выбрал репродукцию горца с осиной талией, при черкеске с золочеными газырями, с папахой и изящным кинжалом. Роман измучился с клиентом, который никак не хотел улыбаться.

— Семья здорова? — спросил он.

В ответ донеслось какое-то нескладное мычание, которое должно было означать согласие.

— С работы, может, выгнали? — спросил Роман.

Очередное мычание явно должно было обозначать отрицание.

— Может, жена того…

Мычание переросло в рычание.

— Ну, тогда улыбнись! — взмолился Роман. — Ну, еще! Еще!.. Вот так! Потерпи!

Роман бросился к своему огромному фотоаппарату на мощной треноге, который достался ему в наследство от деда, но, не успел он просунуть голову под бархатное покрывало, и произнести волшебное «Снимаю!», как лицо клиента вновь приняло архисерьезное выражение.

— Ну, как с тобой работать?! — завопил в отчаянии Роман. — Всю душу ты мне вымотал! Что мне с тобой делать?! Ты мне так всех клиентов отобьешь! Покойники больше улыбаются! С таким лицом только в огород, вместо пугала!..

Зашедшие во двор Бола, Сардион, Мехти и Беса застали Романа в творческом экстазе. Увидев друзей, Роман облегченно вздохнул, и даже перекрестился.

— Все! — рявкнул он. — Приходи завтра!

Клиент уныло кивнул, выбрался из-за задника, и то место, которое принято считать талией, у него было минимум в два раза шире плеч, и он поплелся к воротам, но пройдя половину расстояния, клиент оглянулся и что-то хотел сказать, однако Роман не дал ему и рта раскрыть:

— Завтра, завтра и только завтра!

Из груди клиента исторглась очередная волна мычания, что могло означать на этот раз только полное согласие.

Когда клиент ушел, Сардион загадочно изрек:

— А мы к тебе.

Поняв фразу, как призыв к очередному застолью, Роман просиял, вдохновенно потер руки и запел, но постепенно сник, потому что до него дошел смысл следом сказанной Сардионом второй фразы: